ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Об управлении областями и княжествами Вся Россия, как было сказано выше, разделяется на четыре части, называемые четвертями, или тетрархиями.
Каждая четверть заведывает несколькими областями и несет определенную обязанность, от которой заимствует свое название.
Первая четверть, или тетрархия, называется Посольской четвертью, или Посольским приказом, и находится в настоящее время под ведением главного секретаря, управляющего посольскими делами, Андрея Щелкалова. Он ежегодно получает от царя за службу 100 рублей или марок определенного жалованья или оклада.
Вторая четверть называется Разрядной от разрядного, или верхнего, констабля.
Тещерь это место по должности занимает Василий Щелкалов78, брат канцлера, а управляет им некто Сапун Абрамов. Жалованья получает он 100 рублей в год.
Третья четверть называется Поместной по роду дел, ей принадлежащих. Она ведет список всем поместьям, жалуемым царем за службу боярам, дворянам и иным, также выдает и принимает всякие на них крепости.
Ею заведывает в настоящее время Елеазар Вылузгин. Оклада назначено ему 500 рублей в год.
Четвертая известна под именем Казанского дворца, так как в ее ведении находятся царства Казанское и Астраханское с другими городами, лежащими по реке Волге.
Теперь ею управляет некто Дружина Пантелеев, человек весьма замечательный между туземцами по уму и расторопности в делах политических. Он получает окладу 150 рублей в год.
В состав четвертей, или тетрархий, не входит наследственное имение царя, или вотчина, как она здесь называется, потому что она искони принадлежит дому Белы, то есть царскому, носящему это имя по своему происхождению.
В царскую вотчину входят 36 городов с уездами, или землями, кроме особых участков, которые также исключены из ведомства означенных четвертей, как, например, область Важская, принадлежащая боярину Борису Федоровичу Годунову, и другие подобные.
Вот главные правители или власти областные.
Они не живут при своих местах, а, напротив, сопровождают царя, когда он выезжает, удерживая при этом везде свою должность, которую, однако, большей частью исправляют в Москве как главном местопребывании царя.
Обязанность этих четырех правительственных мест заключается в принятии всех жалоб и дел всякого рода, поступающих к ним из отдельных четвертей, и в препровождении их в царскую Думу.
Они обязаны также давать приказы лицам, находящимся под их ведением в приписанных к ним областях, по всем делам, коих исполнение в местах, ими управляемых, возлагается на них царем и его Думой.
Для управления каждой отдельной областью в этих четырех четвертях определяется один из тех князей, о коих упомянуто было выше как принадлежащих к низшей степени дворянства.
Они имеют пребывание в главных городах означенных областей.
К каждому из них присоединяется дьяк или секретарь, назначаемый ему в помощники или, лучше сказать, руководители, ибо такой дьяк заведывает всеми делами, относящимися к исполнению их должности.
Обязанности их на самом деле состоят в следующем.
Во-первых, они должны выслушивать и решать все гражданские дела своей области.
С этой целью им подчинены некоторые чиновники, как-то: губные82 старосты, или коронеры {Coroner (англ.) -- следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.}, которые кроме производства следствий о самоубийцах обязаны преследовать преступников, и судьи, имеющие право сами выслушивать и решать все дела подобного рода между крестьянами в своем округе или участке, при этом, в случае неудовольствия той или другой стороны, они имеют право апелляции и могут жаловаться князю и дьяку, имеющим пребывание в главном городе.
Отсюда дело можно еще перевести в Москву, в царскую Думу как высшее судебное место, куда окончательно поступают все апелляции.
Далее им также подвластны сотские старосты, то есть олдермены {Olderman (англ.) -- старейшина, член совета графства и городского совета, который не избирается населением, а кооптируется.}, или бэлифы {Bailiff (англ.) -- судебный пристав, управляющий имением.}, сотен.
Во-вторых, во всех делах уголовных -- воровстве, убийстве, измене и проч. -- они имеют право задержать, допросить и заключить в тюрьму преступника; по окончании же следствия обязаны переслать дело, уже совершенно готовое и правильно изложенное, в Москву к управляющему четвертью, в которой числится их область, а последний передает его на рассмотрение царской Думы.
Но они не имеют права ни решать дела уголовные, ни наказывать виновного.
В-третьих, им также вменяется в обязанность отправление разных общественных дел в их областях, как-то: обнародование законов или учреждений посредством прокламаций, сбор податей и налогов в пользу царя, набор ратников и отправление их в срок и место, назначенные царем или Думой.
Князья и дьяки определяются на места самим царем и в конце каждого года обыкновенно сменяются, за исключением некоторых пользующихся особым благоволением или расположением, для коих этот срок продлевается еще на год или на два.
Сами по себе они не могут похвалиться ни доверием, ни любовью народа, которым управляют, не принадлежа к нему ни по рождению, ни по воспитанию и не имея при том собственного наследственного имения ни в его округе, ни даже в другом месте.
Только от царя получают они за свою службу по большей мере около 100 марок84 в год, а некоторые только 50, другие же всего 30.
Народ еще более недоверчив к ним и ненавидит их за то, что каждый год появляются новые и голодные, не имеющие никакой собственности, и мучают и обирают его без всякой справедливости и совести.
Главные начальники четвертей не обращают внимания на такие поступки, чтобы, в свою очередь, обирать их самих и получить большую добычу, когда потребуют от них отчета, что обыкновенно делают при истечении их службы, извлекая таким образом свои выгоды из их несправедливости и притеснений бедного народа.
Немногие, однако, из них доходят до пытки или кнута по окончании срока, к которому они большей частью уже сами по себе приступают к отчету.
И потому во время своего управления стараются они приобрести столько, чтобы можно было поделиться с царем и управляющим четвертью и, кроме того, оставить хорошую частичку и для себя.
Таковы все правители областей, и только в четыре самых важных пограничных города назначаются люди, заслуживающие более уважения и доверия, и притом по два в каждый город.
Один из них всегда бывает из приближенных к царю.
Эти четыре пограничных города -- Смоленск, Псков, Новгород и Казань, из коих три лежат на границах Польши и Швеции, а один сопределен с отдаленной землей крымских татар.
Обязанностей у них более, чем у прочих областных князей, о которых я говорил выше, и им дана исполнительная власть в делах уголовных.
Такая мера почитается весьма полезной для государства, потому что на границах, находящихся на таком отдаленном расстоянии, могут произойти чрезвычайные случаи, не терпящие отлагательства для разрешения каждого особенного обстоятельства царем и его Думой.
Их сменяют всякий год, кроме случаев, о коих сказано выше, а жалованья получают они по большей мере 700 рублей в год, иные же только по 400.
В настоящее время многие из этих важных мест занимают и вместе с тем правят почти всем государством Годуновы и их клиенты.
Москвой, где постоянно пребывает царь, управляет одна царская Дума.
Все производящиеся здесь дела, как гражданские, так и уголовные, выслушиваются и решаются в судах, где заседают члены Думы, постоянно живущие здесь.
Только для решения дел самых обыкновенных -- построек, поправок, содержания улиц в опрятности и чистоте, сбора податей, налогов и т. п. -- определены два дворянина и два дьяка, или секретаря, составляющие все вместе присутственное место для управления подобного рода делами, которое называется Земским двором.
Если кто из городских обывателей подозревает своего служителя в воровстве или подобном преступлении, то он может привести его сюда для допроса посредством пытки или другого истязания.
Кроме этих двух дворян и секретарей, заведывающих всем городом, есть еще старосты в каждой отдельной общине.
Такой старшина имеет своих сотских, или констаблей {Constable (англ.) -- полицейский чин.}, а сотский -- известное число десятских, ему подчиненных, из коих поручен каждому надзор над десятью домами, отчего всякий беспорядок скорее обнаруживается, а общественная служба отправляется поспешнее.
Все граждане, бедные и богатые, разделяются на общины.
Главные начальники, дьяки и дворяне, определяются самим царем, старосты -- дворянами и дьяками, сотские -- старостами, а десятские -- сотскими.
Если бы такой образ управления областями и городами был столько же полезен для беспристрастного правосудия ко всем жителям, сколько он удобен для предупреждения нововведений, удерживая дворянство в порядке, а простой народ в подчинении, то, по- видимому, он был бы недурен даже в политическом отношении для государства, столь обширного и имеющего такое протяжение в длину и ширину, какова Россия.
Но угнетение и рабство так явны и так резки, что надобно удивляться, как дворянство и народ могли им подчиниться, имея еще некоторые средства, чтобы избежать их или же от них освободиться, равно как и тому, каким образом цари, утвердившись в настоящее время на престоле так прочно, могут довольствоваться прежним правлением, соединенным со столь явной несправедливостью и угнетением их подданных, тогда как сами они исповедуют веру христианскую.
Из всего сказанного здесь видно, как трудно изменить образ правления в России в настоящем ее положении.
Во-первых, там нет никого в числе дворянства, кто бы мог встать во главе прочих.
Сановники, управляющие четвертями, не природные дворяне, а дьяки, пожалованные в это звание царем, находящиеся в полной зависимости от его милостей и собственно служащие только ему.
Что же касается князей, управляющих под ними областями, то это люди важные только по названию, как было сказано выше, без всякой власти, силы и доверия, за исключением того значения, которым пользуются по своей должности, пока ее занимают.
Но и здесь приобретают они не любовь, а, напротив, ненависть народа, который видит, что они поставлены над ним не столько для того, чтобы оказывать ему справедливость и правосудие, сколько с тем, чтобы угнетать его самым жалким образом и снимать с него шерсть не один раз в год, как каждый владелец со своей овцы, а, напротив, стричь его в продолжение всего года.
Кроме того, власть и права их раздроблены на множество мелких частей, потому что в каждой большой области их находится по нескольку человек, и притом время, на которое они назначаются, весьма ограничено.
Таким образом, им невозможно сколько бы то ни было усилиться или привести в исполнение какое-либо предприятие в этом роде, если бы они даже возымели счастливое намерение сделать что-нибудь новое.
Что касается простого народа, как будет видно лучше из описания его состояния и свойств, излагаемых ниже, то кроме недостатка в оружии и неопытности в ратном деле, от которого удаляют его намеренно, у него беспрестанно отнимают и бодрость духа, и деньги (кроме других способов) иногда под предлогом какого-нибудь предприятия для общественного благосостояния, а иногда вовсе даже не ссылаясь ни на какую потребность в пользу государства или царя.
Итак, ни дворянство, ни простой народ не имеют возможности отважиться на какое-нибудь нововведение до тех пор, пока войско, которого число простирается, по крайней мере, до 80 00086 человек, получающих постоянное жалованье, будет единодушно и беспрекословно подчинено царю и настоящему порядку вещей, а оно, очевидно, должно быть усердно к своей должности, как по самим свойствам солдат, так и потому, что они пользуются всюду полной свободой обижать и грабить простой народ по своему произволу, что им нарочно дозволено для того, чтобы им нравилось настоящее положение дел.
Заговора между войском и простым народом опасаться также нельзя, потому что цели их слишком различны и противоположны.
Это безнадежное состояние вещей внутри государства заставляет народ большей частью желать вторжения какой-нибудь внешней державы, которое, по мнению его, одно только может его избавить от тяжкого ига такого тиранского правления.
Флетчер Джайлс_О государстве русском или образ правления русского царя._(Обыкновенно называемого Царём Московскимъ)_С описанием нравов и обычаев жителей этой страны_1591_1867_1906_2023_470с.pdf
и буквально через 20 лет этот самый народ навалял полякам 
