Погода: 3 °C
05.11−1...2ясная погода, без осадков
06.11−3...1переменная облачность, без осадков
  • Я, говорит, своего в капусте нашла. В смысле, говорю, в капусте? А что, говорит, у нам многие в капусте находят. Вон, Антоновна старая, семьдесят три недавно стукнуло, так полезла ночью на колхозное поле за брюквой – и нашла. Маленький совсем, бледный был – замерз. Антоновна чуть на него не наступила – лежал в капусте, не плакал даже, в пеленку замотанный. Мальчик, Игорем назвали. Антоновна божится, что за брюквой полезла – зачем ей брюква, старой дуре? А туда же, полезла ночью, с палкой своей еле через канаву перебралась, а как бы мешок с брюквой волочила – непонятно. Но нашла, парнишку-то, так уже не до брюквы стало. В темноте еле разглядела – будто шевелится что-то, листья качаются, так она наклонилась, а там – ребенок. Ну и взяла, чего делать-то. Если нашел ребенка в капусте, так уже не отвертишься. И давно, спрашиваю, у вас это началось. Давно, отвечает, мне еще дед рассказывал.

    А дед, спрашиваю, твою мамку тоже в капусте? Не, не в капусте – и смеется. Раньше, говорит, в капусте только самые бедные находили, никчемные которые самые. Дед был не из таких – с хозяйством, три коровы, все дела, яблони, груши. Ему мою мамку аист принес, раньше так было. Он мне рассказывал, как сидел однажды в своей комнате, читал какую-то газету или книжку, роман, не важно, а тут – стук в окно. Ну, дед сразу все и понял. Два года как схоронил жену, первый год вообще жить не мог – пил, хозяйство почти до запустения довел, сорняки да мошкара. А потом как-то взял себя в руки, словно бы стряхнул горе – и наладилось, только седой стал совсем. И вот тогда ему аист мою маму принес. Клювом – в окно, а в клюве – сверток перебинтованный, маленький, легкий. Дед мой взял сверток в руки, перенес в спальню, положил на кровать, развязал ленту, а там – моя мама, кроша еще совсем. А аист улетел. Раньше так было, это потом уже аистов мало стало совсем. Какие улетели, каких перебили, в далеких деревнях еще гнезда остались кое где старые, а у нас нет. У нас – капуста.

    А своих ты, спрашиваю, тоже в капусте? В ней, отвечает, где же еще. Старшего тут нашла, за оврагом – там многие из наших находили. Бывало, по несколько семей ходили – двух-трех и найдут. Я никогда ни с кем не ходила. Просто однажды поняла – пора, ну и пошла, как раз светать стало. И нашла, прямо у дороги лежал. Я сразу взяла – там же как, не выбирают, нашел – бери. Да, а второго случайно нашла, я уезжала надолго, оттуда и привезла. Хороший, младший-то, на деда похож.

    И что, говорю, по-другому никак? Никак, отвечает, у нас все как раньше. Приезжали тут какие-то, пытались почту внедрять – чтобы посылками, но как-то не прижилось. И, может, к лучшему – ни к чему нам эти нововведения. Раньше-то оно лучше было, умнее, природа не зря все так придумала.

    А по любви, спрашиваю? А что, отвечает, по любви? Только если за грибами сходить…

    © Евгений Коган. В капусте

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • пока ты там смотришь кино, привыкаешь гулять один и звонишь подругам
    я тут хожу на тренинги, крашу глаза и учу себя быть сильней
    слышишь, ну сколько же можно ходить по кругу?
    а впрочем, каждое лето небо еще синей.

    я же еще одиночей, еще прекрасней. мудрею, тоскую, но все-таки реже снюсь.
    многие говорили мне, мол, напрасно, вы тогда не решились... я объясню,
    им, но возможно позже. а может, смолчу привычно, на чьи-то чужие выводы наплевав...
    ты там играешь блюз, я обрастаю кожей, даже не плачу вечером, думая, что не прав

    ты или я, а впрочем, уже не важно... пока ты там сводишь счеты,
    пьешь свой коньяк, вспоминаешь прошлое по годам,
    я тут рожаю детей и меняю работу,
    взрослая девочка вобщем. та-дам.

    да, вот отрезала косу, сменила джинсу на юбки,
    верю в себя и в то, что я все могу.
    осталась одна мечта. скажем, жить на юге
    на эдаком удивительном берегу

    где все ракушки ложатся в мою ладошку, где ты весь в белом, и я еще босиком
    и все еще так возможно, и так роскошно....
    а впрочем, ты там вообще со мной не знаком.

    так даже лучше.

    © Марта Яковлева

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Нас написали без черновика.
    И, канцелярский мир не обанкротив,
    поставили на полку вниз торцом.
    Вот так всегда - влюбиться на века,
    а разлюбить в четверг, в кафе напротив,
    до капуччино, после голубцов,

    как раз решая - попросить ли счёт
    Или, быть может, посидеть еще.

    Приходится вставать из-за стола.
    Сквозь небо просочился желтый сок,
    пропитанный дождём или туманом.
    Холодная осенняя смола,
    с волос стекая, трогает висок.
    как, помню, в детстве говорила мама:

    Испытанное средство от бессонниц -
    Кусочек хлеба с маслом, с крупной солью.

    Исчезли те, с кем раньше у меня
    не то чтобы душа сливалась в хоре,
    не то чтобы сердца стучали в такт,
    но те, кого не нужно догонять,
    кого не нужно дожидаться в холле,
    а с кем шагаешь рядом просто так.

    Да, дело не в созвучии сердец,
    но просто не с кем рядом посидеть.

    Да, я и впрямь хочу всё время спать.
    Присыпал дождь глаза солёной крошкой,
    а солнце соком смазало слова.
    Спасибо, мама. Проданы места,
    у каждого своя суперобложка,
    и в оглавленьи главная глава.

    У всех своя особенная стать.
    Нам есть, где встать. Нам можно просто спать.

    На полках книги жмутся всё тесней -
    так люди на трамвайной остановке
    смущенно дышат в чей-то капюшон.
    Он пахнет псиной, словно мокрый снег,
    свечой, слезой, соломенной циновкой,
    швом, шорохом, простым карандашом.

    Лови свой шанс, точнее свой трамвай.
    А книги не спасти - не открывай.

    Не открывай, не спрашивай: "Кто там?"
    Аминь, своя страница ближе к тексту,
    когда твой том стоит на перекрёстке - он непременно будет разорён.
    Пройдется ветер по твоим листам,
    Растащит на цитаты без контекста.
    Огонь придёт - весь город будто в блёстках твоим последним светом озарён.

    Потащит по ногам, по мокрой жиже,
    Взовьется пеплом всё, что хочет вверх.

    Вот так всегда - не знать любви полжизни,
    А полюбить - как водится - в четверг.

    © Изя Райдер. После дождичка

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • И снова осень, палая листва
    в прорехах синевы плохого ситца,
    троллейбус так бесхитростно косится
    и уезжает. Что ж, шана това.
    Иди, иди сквозь ветер, сквозь толпу,
    Шана това и яблоки с корицей.
    И возраст поднимается за тридцать,
    почти как ртуть по ртутному столбу.
    Иди, иди сквозь прелую листву
    сквозь новый год к чужому рождеству.

    И снова новый год, мороз и тьма,
    шампанское, простуда, мандарины,
    что я тебе сегодня подарила?
    наверно, то, что не люблю сама
    Рождайся, мальчик, для тебя в хлеву
    я подстелила жухлую соломку,
    а за столом всё падает солонка,
    мне тридцать три, а я пока живу
    иди, иди сквозь ледяную муть,
    езжай, рогатый, надо отдохнуть.

    придёт весна, китайский новый год -
    пора поддельных елочных игрушек
    мой домик ледяной опять разрушен,
    а заяц в лубяном всё время пьет,
    пьет горькую - от сердца, говорят.
    Иди, иди сквозь звонкий звукоряд,
    а где-то вдалеке кричат: "По коням!"
    Езжай, троллейбус, на метро спокойней.

    Езжай в свой парк, на родину свою,
    Свали, свались на койку - на свою ли?
    Езжай сквозь свет, сквозь дырку в букве ю,
    Прожженную в июне и в июле,
    Запутайся колёсами в траве
    Застрянь рогами в августовском "в",
    На градуснике, как и в голове,
    Который раз всё те же тридцать с лишним.
    Я к вам звоню. Чего же боль... как слышно?

    И снова осень, лиственный занос
    бессмысленно и жалобно клубится.

    когда три года некуда влюбиться -
    не списывай на метеопрогноз.

    © Изя Райдер. Новогоднее

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Сто тысяч нелюбовей. Одеяло
    из всех кусков, которыми...Мосты
    я не сжигала. Я перешивала.
    Меняя жизнь на черные кресты -
    "б-2" - попал. Двухпалубный на мине.
    И снова штопать рваные края,
    И, как назло, не с краю, в середине,
    Где все увидят...Глупая швея!
    Опять грызешь исколотые пальцы,
    Из всех надежд - последняя больней...
    Но чья-то жизнь натянута на пяльцы,
    Ты снова упражняешься на ней
    В искусстве лжи, и вышивки - на грани,
    Чтоб не пустить, не выгореть дотла...
    Из сотен слов несказанное ранит,
    Как спрятанная в яблоке игла.
    Сто нелюбовей. Каждая - навылет,
    Сто граммов бреда. Двести - коньяка.
    И не спасут меня от сквозняка
    Сто запыленных, призрачных клочка...
    Пусть даже все они меня любили.

    © Мария Хамзина

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Три принципа и личная жизнь

    Мне очень нравятся две фразы.
    1. Если и третий муж бьет по морде, то дело не в муже, а в морде.
    Трактовать широко.
    2. В этом году где-то вычитала: Люди странные существа. Действуя всегда одинаково, они пытаются получить разные результаты.

    Приговаривая то одну, то другую фразу, я обнаружила в себе, что то, из-за чего "бьют по морде" -- это как раз привычка действовать одинаково, а потом сильно удивляться полученному результату. Сильно удивляться, подчеркиваю. Пойдя дальше, я обнаружила, что действовать одинаково (рассмотрим сейчас мои отношения с мужчинами, но не пристально), меня вынуждают три моих принципа.

    Принцип первый. Я не такая.
    Самая вредная его разновидность - я не такая, как все. Это мешает предаваться простым радостям жизни: отдаться первому встреченному после долгих лет скитаний, пить до утра, прогуливать работу, показаться мужчине в растрепанном, разобранном или разъяренном виде.
    Один мой друг, почти далай-лама и владелец небольшого курорта, как-то пригласил меня покататься на лыжах. Ну, раз я не катаюсь на лыжах, и даже стоять на них не могу, то хотя бы на бубликах. - Ты визжишь, когда большая скорость?- вдруг спросил он как-то нежно. - Нет, еще чего! -презрительно ответила я. -А я люблю, когда визжат, - неожиданно признался он.
    Ну, я визжу, да, съезжая с горки, моя собака и моя дочь могут это подтвердить. Но мне казалось зазорным визжать при нем, катаясь с его горки. Он же далай-лама. А я не такая, как все эти его глупые блондинки. Еще чего, делать что-то такое откровенно женское, даже детское - хлюпать носом, просить купить шоколадку, капризничать, когда температура, нет, я возвышенная, и слово "жопа" мне незнакомо. Я гордая. Все бабское мне чуждо.
    Я не такая - и я делаю вид, что так и надо, когда мой муж не пришел домой ночевать. Скандал? Еще чего! Я не такая. Я предоставляю швободу индивидууму. Пусть он оценил бы. Он не оценил, взял швободу и свалил. Мне хочется запустить вилкой в окно, когда мне признаются в дерьме? Я не такая, еще чего. Я продолжаю нанизывать на вилку салатик.
    Мне предлагают некую авантюру. Мне, скажем, давно этого хотелось. Более того, это именно то, о чем я мечтала неприличные мечты. Но я не такая, еще чего! дело было в субботу, я была в чужом городе, за окном лил дождь и рядом никого не было. Я сказала себе - дууура. Ты хотя бы попробуй, а я никому не скажу. И я попробовала. Несколько раз я спохватывалась, говорила - я не такая! - и прекращала начатое. Ну что я буду с этим делать, уныло спрашивала я себя, я же не такая.
    У, мне пришлось вновь с собой познакомиться. Оказалось - такая. И еще какая такая. Такее некуда. Мне понравилось. И потом, как на ниточке, нехотя, по одному, вытянулись открытия. Да, я обожаю реветь от фильмов и хлюпать носом. Я сентиментальная. Я умею ныть и канючить. Я не имею силы воли и могу нажраться шоколада и мороженого в промышленных количествах, а не клевать, как птичка Рух, салатный лист. Я обожаю банальщину. Я ненавижу ждать. Я раньше думала: я не такая, все канючат, а я не буду, все ненавидят ждать, а я терпеливая и не парю мозг мужику, все говорят гадости о своих соперницах, а я молчу, они принцессы, да, все до единой, и та, что с унылым лицом, и та, что с крючковатым носом, и та бл***ща в мои 14 лет, жалко, что я так и не набила ей морду.
    Как славно быть такой как все, неидеальной в собственных глазах. И вообще неидеальной.

    Принцип второй. Я хорошая.
    О, от этой хорошести бывают женские болячки. Тебе хочется послать - а ты говоришь: Я понимаю. Да, да. Нет, что ты, мне ничего не надо. Я питаюсь пыльцой и эфиром. Я не буду тратить твои нервы, мой хороший, я благородный рыцарь с титьками. Титьки тут случайно, не обращай внимания. Я не плачу, я не такая, я хорошая, понимающая. Я поддержу тебя. А мне ничего не надо, я сама. Не обращай на меня внимания, иди уже к ней, и забери вот это, тебе пригодится, а я перебьюсь. Я с ребенком перебьюсь, как не хрен делать, вот увидишь. Да, я сильная. Мне так приятно, что ты меня похвалил. Я сильная и да, вот именно это слово - "умница". А она слабая, зависимая, и трахает тебе мозг, поэтому ты не можешь ее оставить? одну? На этой пыльной грязной дороге? Да, не оставляй, какой ты благородный, какая я благородная, какие мы благородные.
    И этот ужас длился годами. Недавно я покончила с "умницей" одной смс-кой, и мне понравилось, что получилось на выходе. Я не умница. Я глупая сварливая баба. Жадная и по настроению нежная, если повезет. А добрая я бываю от лени. Имейте в виду.

    Я бы еще чего-ть написала и даже процитировала примеры собственной "хорошести", но мне не хочется вспоминать. Эти вечера на собственной любимой кухне, с подвываниями, после разговоров, где еще раз я была хорошей, все два часа или пять часов, а потом оставалсь одна, садилась на пол и ревела, ощущая себя изнасилованной собственным благородством и несмением признать в лицо собеседнику, что дело дрянь и я умираю, и лучше бы перестать меня пользовать, а пойти себе лесом.

    Принцип третий. Все из-за меня.
    Если сгустить краски для наглядности, то получится так: двухмесячная мужская депрессия с намеками - надо поговорить, имела своей причиной вовсе не меня. А работу. Как это ни странно признавать, но у мужчин отношения с нами где-то на третьем месте. На первом - я недостаточно зарабатываю. На втором - кажется, жизнь не удалась, я занимаюсь не своим делом/у меня ничего не получится. На третьем, если очень постараться целенаправленно отравлять человеку жизнь - как же меня затрахали эти отношения. Примерно так. Два часа молчит в аське? Он решил меня бросить. Однозначно. Не пишет целый день из командировки? Трахает прямо сейчас какую-то красотку. Третий день молчит и за ужином ест не глядя? Он кого-то завел. Говорит, что на работе проблемы? Врет для отвода глаз, решает нашу судьбу, надо успеть первой подать на развод.
    Мне везет с мужчинами (все время собираюсь написать в прошедшем времени, -везло, - потом вспоминаю, что я еще не умерла) и они все всегда были заняты каким-то своим делом. Большим причем. Им важна самореализация. Именно в социальном плане. Если здесь не получается или ему кажется, что не получается - это просто туши свет. Он так озабочен этим, это так фактически все на кону, что просто не заметит ужаса в твоих глазах, а если тебе удастся ему об этом крикнуть, то он удивится. Ты решил меня бросить, да??- со слезами в голосе. -- С чего ты взяла??- ты совсем не обращаешь на меня внимания! - ...
    И это правда. В этот момент им страшно. Они строго себя судят, примерно как мы себя насчет детей и замужества. Все, что мы можем - это выслушать и погладить по плечу. Тут и вправду важно быть хорошей и в этот момент не парить им мозг. Остальное они сделают сами, выберутся, добьются, завоюют. Им не дается этот мир, они заняты отношениями с ним, и, пока им не удастся его прогнуть, лучше не путаться под ногами. Это не из-за тебя. Не из-за тебя и не из-за этой Настьки. Это ты можешь целый день сравнивать мысленно размеры своей и ее задницы, и горевать, они тоже могут, но с другой целью, а если они долго в депресняке, или молчат, или мрачно бурчат - то не надо сводить весь свет клином на себе. Не надо.
    Ну, это мне далось легче всего. Я бы быстро соскучилась, если бы поняла, что мысли моего мужчины вечно вертятся вокруг отношений с женщинами, а не со своим делом. Пока я этого не наблюдала, и слава богу. Ну и меня еще спасает то, что я сама люблю свою работу. И всегда любила. И могу париться из-за нее, и по ночам думать, так же беспокойно, как и о том, в чем мне идти на встречу, где будет эта толстозадая Настька.

    © Юлия Рублёва

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Хо-хо

    Вообще, зачем женщине ум? Остановитесь. Положите руку под левую грудь. Левши кладут под правую. Послушайте свое сердце. Не правда ли, оно... не правда ли, оно вам говорит, что-то там говорит? Это ваша задача- услышать. Что вы чувствуете? Не правда ли, вы почти ничего не чувствуете? А я вам скажу. Вы ничего не чувствуете, потому что вы все время думаете. Пусть мужчины думают. У них мысли конструктивные. А у вас что- там? Это вот что? Это мысль, по-вашему? Это тряпочка, а не мысль.

    Мысли должны быть другими какими-то. Линейными. Или прямолинейными. Подумал- сделал. Можно без сказал. А вы что? Вы подумали - и обязательно сказали совершенно не то, потому что вам почему-то стыдно того, чего подумали. А сделали вовсе третье, и ушли, и заплакали. Поэтому положьте эту тряпочку на место. Не трогайте ее. Она тут случайно.


    Лучше послушайте свое сердце. Я вас сейчас научу. Оно вот бьется ровно? Ровно. Вы дышите? Дышите. Шоколадку хотите? Хотите. Съешьте шоколадку. Вам хорошо? Хорошо. Ну и все! Это вывод, который вы должны делать ежечасно, кроме дней пмс. Если вы будете думать, вы наделаете других выводов, и заплачете, и уйдете. А что толку? Толку, граждане, никакого нету. Того толку, который вы хотите, и вовсе нету.

    Спокойно переждите отсутствие толка с шоколадкой в зубах и рукой под левой грудью. Когда наступит толк, вы будет сиять румянцем и поражать мужчин отсутствием лексического запаса. Вы сможете всхохатывать. На лице у вас будет спокойное, умиротворенное выражение женщины, которая все время как бы к чему-то прислушивается. Она, то есть вы, прислушивается к мужчине! Не скажет ли он чего-нибудь такого? Если скажет, всхохотните легким серебряным смехом. Кто думает, что женщине нужно чего-то еще, кроме как вовремя всхоха..всхохы...тот дура. Кто вообще думает, тот вообще дура. Ясно?


    Надо всем сердцем ощущать. Я серьезно говорю. Не надо всхохатывать сейчас, это не к месту. Будьте сейчас серьезными и мрачными. Я вот сейчас всем сердцем ощущаю, как мне смешно, а предсердием и левым желудочком чувствую холодок - вдруг мне завтра скажут, что я тут понаписала всякого? Я вам на примере покажу: вот я левым желудочком ощущаю холодок. Ну, может, мне дует. Но вот я подумала, и у меня сразу родился страх, и комплекс, что меня не поймут, осудят, что я сошла с ума и со мной не надо знаться. Вот видите? Мне уже трудно жить. А если я ощутю, что в общем, с меня взятки гладки, и чего от меня ждать, тогда мне сразу жить станет легче. Никто не ждет от меня мой мозг, я понятно выражаюсь?

    Не надо всем сердцем ненавидеть его за то, что. Докажу. Вот вы считаете, что вы ненавидите всем сердцем его за то, что. А почему? А потому что вы, пока я отвлеклась, успели подумать в виде воспоминания. Смотрите сюда. Вот монитор, тут хорошо, френдлента, аська, то-сё. Все вас любят...Ага. Если он во френдленте, выкиньте его. Нет, не надо! я пошутила. Потому что чтобы закинуть обратно, вам придется думать два дня. Надо-не надо... Надо- не надо... И о смысле собственной жизни. Вы представляете? Не делайте ничего такого, что потом пришлось бы обдумывать, как сделать взад.

    Вообще ничего не делайте. Сидите тихо, моргайте часто. Это самое правильное. И ощущайте. Ощущайте всем сердцем. Докажу: если вы меня не послушаетесь, и начнете думать, а потом, не дай бог, и делать, все будет то же самое, как если бы вы сделали наоборот. Только вы истратитесь своими нервами, как моль. А так, если вы меня послушаетесь, опять же будет все то же самое, только вы нервами не истратитесь, у вас будет румянец и вы сможете всхохатывать.

    Выбирайте- вы будете траченая как моль, вся в мучительных думах, с наморщенным лбом, жизнь не удивит вас яркими красками. У вас в руках наверняка будет наперевес какая-нибудь претензия. Вы ее будете хотеть предъявить. Или даже предъявлять. Непрерывно ею тыкать даже.
    Или: вы будете с румянцем, вся в шоколаде, вся в ощущениях, что все хорошо. Вы ничем ни в кого не будете тыкать.

    Вам кто больше нравится? С кем вы бы хотели иметь дело или там детей? То-то же. Спокойной ночи.

    © Юлия Рублёва

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Всё линяет, теряет краски, сходит на нет.
    Это просто зима, мой мальчик, и это проходит.
    Но пока в поднебесье стучат ледяные ходики,
    Но пока не отмёрзли ещё хвосты у комет,
    Ты мне будешь свет.

    И стараньями новой зимы я узнаю о том,
    Что ты снова постригся, сменил гардероб и мысли,
    Научился писать «моя девочка» с верным смыслом.
    И хотя в этой девочке я себя вижу с трудом,
    Ты мне будешь дом.

    Для того чтобы видеть, достаточно просто смотреть.
    Я целую глаза твои, чтобы они просветлели.
    В этих белых снегах нам не будет ни сна, ни постели,
    Но когда я тебя отогрею хотя бы на треть,
    Ты мне будешь смерть...

    Но задолго до этого нас разведут, как мосты,
    Время нам ничего просто так не отдаст, не подарит.
    Моё сердце похоже на отрывной календарик.
    Но пока ещё в нём остаются пустые листы,
    Ты мне будешь ты.

    © Елена Касьян

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • женщина вяжет носки из рябого мотка
    мысли вальсируют
    мысли свиваются в тёплый, цветастый клубок
    укладываются поудобнее
    затихают...

    сознание - это тонкое игольное ушко
    сквозь него мы смотрим на мир
    в него продеваем суждения, объясняющие "зачем?" и "почему?"
    и долго не попадаем.

    мысли вальсируют
    спутываются шерстяными ногами
    падают
    иногда они не встают
    ссорятся, натыкаются друг на друга
    и их отвозят в дом спутаных мыслей
    в дом рукавов, завязаных на спине.

    сознание - это игольное ушко
    со временем оно становится шире
    ведь на гладкой зеленой реальности попадаются узелки
    иногда узелки никак не проскальзывают
    как ни тяни
    как ни пытайся понять или принять.

    узелок не может протиснуться
    и некоторые дергают насколько хватает сил
    потом их отвозят в дом разорваных мыслей
    в дом смирительных рукавов...

    мои мысли вальсируют
    мои мысли свиваются в два цветастых клубка
    укладываются поудобнее спиною к спине...
    женщина хранит в моей голове
    будущий правый носок и левый носок...

    © Катерина Кюне

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • я полная дура, Господи, я полная дура
    как мне жить с этим, как мне жить с этим?
    пошли мне ангела с фонариком в глубоком кармане
    пусть развеет мой мрак, пусть посветит...

    на миг я увижу всё как есть, Господи, всё увижу
    но у меня же ужасная память, ужасная память
    я всё увидела, всё поняла, но вот он взмахнул крылами
    и остались одни только дыры, словно мыши погрызли зубами

    я полная дура, Господи, я полная дура
    пошли мне ещё одного ангела с аппаратом
    пока первый ангел светит, пусть второй заснимет на плёнку
    и подарит снимок, буду хранить, от чужих буду прятать

    я увижу всё как есть, Господи, я всё увижу
    но ты же знаешь, какая я недотёпа, какая я недотёпа
    выроню по пути, пролью первый попавшийся кофе
    десять минут - и снимок негоден, снимок в клочья истрепан

    как мне жить с этим, как мне жить с этим?
    пошли мне третьего ангела, пусть он носит снимок в кармане
    пусть всегда ходит рядом и вынимает фото, когда попрошу
    только если всегда со мной скажи как представить маме

    ведь она сразу спросит, что это за мужик с крылами
    а если мама взялась за дело, значит дело к свадьбе, но вначале стандартная процедура:
    сколько лет? где работаете? и не пора ли вам пожениться?
    а я ведь полная дура, Господи, я полная дура...

    © Катерина Кюне

    Рисунок Виктории Кирдий

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Ночью Лукачу снова приснилось, что он в джунглях. Он прыгал с ветки на ветку, ел бананы, трахал самок. "Эй, трус, - дразнил Лукач других самцов и его обильная шерсть блестела на солнце, - иди сюда и дядя Лукач покажет тебе, где раки зимуют". Но все самцы затаились в своих убежищах - они знали что с Лукачем не стоит заводиться.
    Лукач проснулся с головной болью. Раны на теле жутко болели. Они сочились гноем - по-видимому, он их расчесывал во сне. Он вышел из клетки, закрыл за собой дверь, и поспешил в третью лабораторию (по исследованию рака кожи). Он гордился местом своей работы. Других животных использовали в пустяковых экспериментах, вроде второй лаборатории (косметика), но Лукач участвовал в очень важных экспериментах. Он вовремя прибыл на 9-часовый укол. Дежурной была Ирена. "Перестань расчесывать раны, тебе ведь от этого только хуже", - сказала она. Лукач перестал. Ирену он любил больше других лаборанток.
    "Скажи, - спросил он во время укола, - после того, как вы найдете это лекарство от рака , меня отпустят? Я очень тоскую по джунглям". Ирена вытащила иглу у него из плеча и он заметил, что она погрустнела. "Не волнуйся, Ирена, я же надолго не уеду, ты ведь меня знаешь, я зверь рабочий, после месячного отпуска я просто на стену полезу. После возвращения я добровольно пойду на исследования болезни Альцхаймера и мы снова будем работать вместе". Ирена обняла его и начала плакать и Лукач просто не знал что делать. "У меня идея, - сказал он, поглаживая ей затылок, - возьми отпуск и мы поедем в джунгли вместе. Я покажу тебе места, где я вырос. Семью, пейзажи. Тебе будет хорошо. Там все такое зеленое". Ирена не ответила и продолжала плакать и обнимать Лукача. Постепенно она успокоилась и перестала его обнимать . Она отступила на шаг назад и улыбнулась. "Конечно я поеду с тобой. В этом году они обязаны дать мне отпуск". "Ну и ладно, - сказал Лукач и заглянул ей в еще влажные от слез глаза, - там будет хорошо, ты увидишь".

    © Этгар Керет. Дядя обезьяны

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Декабрь

    Плывет в тоске необъяснимой
    среди кирпичного надсада
    ночной кораблик негасимый
    из Александровского сада,
    ночной фонарик нелюдимый,
    на розу желтую похожий,
    над головой своих любимых,
    у ног прохожих.

    Плывет в тоске необъяснимой
    пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
    В ночной столице фотоснимок
    печально сделал иностранец,
    и выезжает на Ордынку
    такси с больными седоками,
    и мертвецы стоят в обнимку
    с особняками.

    Плывет в тоске необъяснимой
    певец печальный по столице,
    стоит у лавки керосинной
    печальный дворник круглолицый,
    спешит по улице невзрачной
    любовник старый и красивый.
    Полночный поезд новобрачный
    плывет в тоске необъяснимой.

    Плывет во мгле замоскворецкой,
    плывет в несчастие случайный,
    блуждает выговор еврейский
    на желтой лестнице печальной,
    и от любви до невеселья
    под Новый год, под воскресенье,
    плывет красотка записная,
    своей тоски не объясняя.

    Плывет в глазах холодный вечер,
    дрожат снежинки на вагоне,
    морозный ветер, бледный ветер
    обтянет красные ладони,
    и льется мед огней вечерних
    и пахнет сладкою халвою,
    ночной пирог несет сочельник
    над головою.

    Твой Новый год по темно-синей
    волне средь моря городского
    плывет в тоске необъяснимой,
    как будто жизнь начнется снова,
    как будто будет свет и слава,
    удачный день и вдоволь хлеба,
    как будто жизнь качнется вправо,
    качнувшись влево.

    28 декабря 1961
    © Иосиф Бродский

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Внутренние мальчики и девочки – это понятно. Это красиво и загадочно, сложно и заковыристо… Но это всё чухня.
    Внутренние хомячки!
    Да-да, замрите на секунду и прислушайтесь. Тишина? Понятное дело. Хомяк ничем себя не выдаст. С ним не сравнятся никакие внутренние тараканы.
    Хомяк-тихушник, хомяк-подпольщик. У вас бывает изжога? Это хомяк меняет шерсть.
    У вас бывает запор? Это хомяк задумался в труднодоступном месте.
    Вы спите – хомяк жрёт.
    Вы работаете – хомяк жрёт.
    Вы развлекаетесь – хомяк жрёт.
    Остальное время он размножается… Нет, для этого ему никто не нужен.
    Внутренний хомяк страдает приступами мизантропии и суицидальными настроениями. У вас засосало под ложечкой? Нет, он не повесился (размечтались). Это он убил себя об стену. Желудка, да. Вам наврали, что это гастрит.
    Не печальтесь, смерть скоротечна. Это неразменный хомяк, хомяк-феникс!
    Как бы вы там ни расчищали пространство внутри, сколько бы ни наводили красоту и порядок, хомяк обязательно найдёт кучку опилок и совьёт нору. А потом выспится и нагадит. Нет, он не со зла, он хомяк.

    И только в редкие часы мировой гармонии, когда в ночи вы лежите без сна, и маленькие пушистые ангелы вьются над кучками внутренних опилок, погладьте хомячка (вы же ничего дурного не подумали?)… Ну что вам стоит? В конце концов, это ваш личный уникальный хомяк.
    Возможно, он даже вас любит.
    Когда не жрёт. И не размножается.
    Возможно, он даже обучаем...

    © Елена Касьян

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • не разбирая времени года, чисел не помня
    путаясь в телефоне, в комнате, в календаре
    сегодня среда, одна из чудовищной прорвы сред
    дни валятся под ноги, дни слипаются в комья

    на улице мжит, не разлепить глаза
    плотнее и толще слой временного настила
    зима простудила ноябрь, переступила за
    зима наступила

    цветные субботы, безрыбные четверги
    пасхальная ночь, именинный пирог, пузырьки и куранты
    мне всё замело. обратилось квадратом пурги
    и конусом лампы

    мне снежная каша и только она одна
    замри и терпи - пусть естественный ход повернёт кружала
    весна наступила на край. подскользнулась на
    зима продолжалась

    © Катерина Кюне

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Я говорю, устал, устал, отпусти,
    не могу, говорю, устал, отпусти, устал,
    не отпускает, не слушает, снова сжал в горсти,
    поднимает, смеется, да ты еще не летал,
    говорит, смеется, снова над головой
    разжимает пальцы, подкидывает, лети,
    так я же, вроде, лечу, говорю, плюясь травой,
    я же, вроде, летел, говорю, летел, отпусти,
    устал, говорю, отпусти, я устал, а он опять
    поднимает над головой, а я устал,
    подкидывает, я устал, а он понять
    не может, смеется, лети, говорит, к кустам,
    а я устал, машу из последних сил,
    ободрал всю морду, уцепился за крайний куст,
    ладно, говорю, но в последний раз, а он говорит, псих,
    ты же летал сейчас, ладно, говорю, пусть,
    давай еще разок, нет, говорит, прости,
    я устал, отпусти, смеется, не могу, ты меня достал,
    разок, говорю, не могу, говорит, теперь сам лети,
    ну и черт с тобой, говорю, Господи, как я с тобой устал,
    и смеюсь, он глядит на меня, а я смеюсь, не могу,
    ладно, говорит, давай, с разбега, и я бегу.

    © Владимир Строчков

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Судьба, прошу, храни друзей моих -
    Кто в темный миг всегда со мною рядом,
    От ран душевных, от невзгод и лих,
    От нелюбви и от недобрых взглядов.

    Ты силы дай, чтоб им дарить тепло,
    Я знаю, у меня их слишком мало,
    Пусть не коснется их печаль и зло,
    Хочу, чтоб жизнь у них светлее стала.

    Они со мной, когда мне хорошо,
    Мои друзья - мне лучшая отрада,
    И я прошу всем сердцем и душой,
    Чтобы они подольше были рядом.

    Я радуюсь, когда у них успех,
    И к небу обращаюсь я с надеждой -
    Судьба, добра сейчас прошу для всех,
    Кого люблю так искренне и нежно!

    Когда мы нарушаем закон - нас штрафуют, когда мы поступаем правильно - с нас берут налоги

  • сказка без названия

    Ей бы жить Спящей Королевой.
    Чтобы маленький двор, и слуги - старые, настоящие английские камердинеры. Чтобы строгий кот, которому все можно, который Самый Главный в доме. Чтобы огромная, немного неряшливая в своей беспорядочности и смятости кровать. Чтобы все ходили вокруг осторожно, боясь спугнуть божественные сны. Чтобы поправляли подушки, чтобы расчесывали волосы, напевая колыбельные. Чтобы было заклятие, которое не снять никакими силами - и не дай Бог найдутся желающие, то есть нет, чтобы желающие были, но чтобы не преуспели.
    Чтобы ее маленький мир вращался только вокруг нее, неизменный и уютный, чтобы не солнце, а желтая лампа, чтобы тепло камина, чтобы каждый день ждали, что она приоткроет глаза и скажет сонно:
    "Я видела во сне Бога".
    И все замрут в немом обожании, не столько ее самой, сколько ее грез, а еще больше - того, что ни она, ни ее сны никому не причиняют вреда, и так будет всегда, пока она спит в своем несуществующем мире.
    Недействующая Пифия, Спящая Королева.
    Жаль, что нет такого Бога, которому нужна такая невеста, а то Он непременно обеспечил бы ей и двор, и сон, и грезы.
    И из всего двора только кот, а сны темны и невнятны, и тот единственный Бог, который Есть, пожимает плечами и отмахивается нетерпеливо: "Дорогая, займись уже чем-нибудь".
    А ей бы спать, ни о чем не заботиться и не причинять вреда...

    © Александр Шуйский (Стрейнджер). Сказки вне времени

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Не возвращайся, теперь уже больше не нужно.
    Печаль не применяют наружно…
    В том море, что нас разделило, у нас и не было шансов.
    Уже затопило надёжно подходы к вокзалам,
    И если ты хочешь знать, то дело теперь за малым –
    Не возвращайся.

    Любовь – это орган, внутренняя часть тела,
    И там, где недавно ещё болело,
    Теперь пустота. Вот такие дела…
    Любовь – это донорский орган, и я его отдала.
    Не спрашивай, как я посмела.

    Ещё нахожу твоё имя в моих дневниках и тетрадях,
    Но знаешь, тебя к моей жизни никак уже не приладить.
    Рубцы уже не разгладить.
    Мой ангел, мой свет, моё нелегальное счастье…
    Не возвращайся.

    © Елена Касьян

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Я ей сказал – выходи за меня. Вернее, сначала я ее спросил – скажи, ты знаешь, что такое настоящий п****ц? А она сказала – знаю. И уже потом я ей сказал – выходи за меня.

    Вообще, на улице было так холодно, что нос при дыхании слипался – ну, все знают, как это бывает, а ртом дышать вообще невозможно. И руки из варежек не вынуть, и нос мерзнет, и уши, и шапка не спасает, а еще нужно было хотя бы минут десять постоять, но сил уже никаких не было. И не спрятаться нигде. Там такая улица, что все подъезды с кодовыми замками, и поздно уже было – ни один магазин не работал, и никаких кафе вокруг, ничего, только троллейбусная остановка вся в снегу, у нее даже стеклянная стенка была выбита, осколки рекламы вокруг, и ветер еще. Странное место для свидания, но другого как будто не было. И вот я уже минут сорок стоял, почти в снеговика превратился, нос красной морковкой, руки в карманах, ноги вместе, дыхание прерывистое. А тут еще…

    В общем-то, ничего страшного, даже наоборот, но как-то накатило. «Дорогой Дедушка Мороз! Весь год я вел себя хорошо, помогал тем, кто нуждался в помощи, научился готовить и почти не обманывал. Я много работал, много читал, освоил несколько новых дел и старался приносить людям радость и не приносить людям грусть, прямо как ты. Не знаю, что там у тебя произошло за год, а у меня произошло за год очень много чего, и не все хорошее. А с любимыми моими людьми вообще творилось что-то такое, что я не могу описать в письме, мне и на словах-то это все трудно рассказать, а писать вообще как-то. Ну и, в общем, тяжелый был год, чего уж. Не обману, если напишу тебе о том, что посетило меня разочарование – в людях, в отношениях, да во многом, ты должен понять. Хотя, конечно, не все так ужасно, как может показаться, были и светлые моменты, а разочарование – это, наверное, с возрастом ко всем приходит, так или иначе. Ко мне пришло – ну, как придет, так и уйдет, надеюсь. Просто обидно – я был таким хорошим мальчиком, а толку-то. Ты меня прости, что я тут так расписался, но – вдруг чего. В общем, ничего у тебя не прошу, потому что того, чего мне хочется, в мешке не принесешь, а ты же не волшебник – так, просто одинокий старик, мерзнешь там, поговорить не с кем, а потом начинаются письма, и все что-то просят, просят, просят. А тебе бы чего хотелось? Тебе, наверное, и попросить-то не у кого… Это ничего, что я в тебя не верю, правда? Потому что, если ты есть, то тебе должно быть все равно, а если тебя нет – то и ладно. В общем, не грусти, все дела», - написал и не отправил. Теперь буду сидеть, как мудак, без подарка.

    А тут еще такой холод вдруг наступил, что дышать невозможно. Так что я решил еще минут десять подождать, а потом валить, потому что все тело уже начало сводить, хоть прыгай, хоть не прыгай. Но как уйти? Так что я постоял еще десять минут, и еще десять минут, и потом еще минут двадцать или даже больше. И уже даже ноги у меня перестали сгибаться, так холодно, а вокруг – никого, только ветер, и еще где-то наверху, на четвертом что ли этаже, свет в окне замигал – наверное, телевизор включили. Свет, который не греет.

    А потом она и появилась рядом со мной, как будто из воздуха, не было – и вдруг появилась. Тоже очень замерзшая, словно бы тоже кого-то давно ждала, и как я ее не заметил на пустой улице? Может, глаза замерзли вообще. А она тоже стоит – чуть ниже меня, а выглядит совсем крошечной, вся замотана в какой-то платок, только нос торчит, и руки тоже в карманах, и прыгает. Стоим рядом, прыгаем. А у нее из глаз – слезы, то ли от холода, то ли не знаю. Наверное, все-таки от холода. И мы стоим рядом, прыгаем и молчим.

    А потом я на нее посмотрел и так головой махнул – пошли? А она так кивнула, едва видно – пошли. Я тогда пошел вперед, стараясь наступить на яркие круги от фонарей, а она пошла за мной. Мы завернули за угол, потом еще за один, потом перешли какую-то дорогу, потом перебрались через сугроб и снова завернули за угол, а потом зашли куда-то, где было светло и пахло бутербродами. Она размотала платок, красными руками потерла глаза, а потом схватила большую чашку с чаем, которую я для нее попросил. Она не пила этот чай, а просто держала чашку двумя руками и смотрела на нее, и медленно оттаивала. И я оттаивал вместе с ней. А потом она посмотрела на меня и спросила – как тебя зовут? А я ее спросил – ты знаешь, что такое настоящий п****ц? А она сказала – знаю. И вот тогда я ей сказал – выходи за меня.

    «Дорогой Дедушка Мороз! Весь год я вел себя хорошо, а все вокруг вели себя плохо. Но я ни о чем не жалею. Потому что лучше вести себя хорошо, чем врать. Прости, что я так коротко, просто времени совсем нет. Ты не ответил на предыдущее письмо – наверное, у тебя тоже совсем нет времени. Надеюсь, у тебя все хорошо. Может, увидимся? В общем, пиши. Обнимаю».

    © Евгений Коган. Сказка про белого бычка

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • - Людям нужны фантазии, чтобы оставаться людьми. Чтобы было место, где падший ангел может встретиться с поднимающимся на ноги приматом.
    - Зубные феи? Санта-Хрякусы? Маленькие…
    - Да. Исключительно в качестве практики. Для начала следует научиться верить в маленькую ложь.
    - Чтобы потом поверить в большую?
    - Да. В правосудие, жалость и всё остальное.
    - Но это не одно и то же!
    - Ты так думаешь? Тогда возьми вселенную, разотри её в мельчайший порошок, просей через самое мелкое сито и покажи мне атом справедливости или молекулу жалости. И тем не менее… - Смерть взмахнул рукой. – Тем не менее ты поступаешь так, словно в мире существует идеальный порядок, словно существует… справедливость во вселенной, мерками которой можно судить.
    - Да, но люди вынуждены верить в это, иначе зачем ещё…
    - Именно это я и хотел сказать.

    © Т. Пратчетт. Санта-Хрякус

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • - Мам, а бывает такая фамилия – Марфукдрамбуст?
    Я сижу в коридоре на тумбочке для обуви и листаю телефонный справочник.
    - Ну что ты за ерунду выдумываешь, Полина!
    Мама стоит у зеркала в новых лаковых сапогах на высоком каблуке и красит губы, смешно вздёргивая брови, как будто сама себе удивляется.
    Когда я вырасту, мама обязательно даст мне поносить эти прекрасные сапоги.
    - А бывает фамилия – Чипуншрусминг?
    - Не-зна-ю… - говорит мама нараспев и отходит от зеркала, чтобы увидеть всю свою красоту.
    У моей мамы замечательная красота!
    - А бывает фамилия – Дурак?
    - Полина!
    - Ну, мам! Ну, бывает?
    Мама поворачивается ко мне и говорит:
    - На свете так много людей, что бывает всё, что угодно!
    Мама говорит:
    - И вообще, не сиди тут без тапочек. Колготки поправь. И не слюнявь страницы, господи боже мой!
    Мама говорит:
    - Я ненадолго, никому не открывай. Чашки помой там. Я побежала.
    И побежала.

    Я поправляю колготы (кто придумал такую неудобную одежду?) и иду в комнату.
    И думаю про всё, что угодно.
    "Всё, что угодно" представляется мне такой специальной страной, где живут люди с самыми странными фамилиями.
    Если бы у меня была волшебная палочка, я бы придумала себе самую длинную фамилию из всех на свете букв. И когда в поликлинике меня бы вызывали в кабинет к зубному врачу, то все бы завидовали и думали: "Дааа, с этой девочкой действительно бывает всё, что угодно!"
    И мне бы было ни капельки не страшно, а только гордо и приятно!

    Потом приходят Данка и Кася и сидят в моей комнате на полу. И мы делаем волшебные палочки из цветных карандашей и блестящей фольги.
    И я думаю, что я как будто фея из страны "всего, что угодно". А Данка с Касей думают, что у меня на кухне есть компот из слив. Но стесняются спрашивать.
    Сидят-сидят, а потом всё равно спрашивают.
    А компота-то у нас и нет.
    Тогда я встаю посреди комнаты, взмахиваю волшебной палочкой и говорю:
    - Я фея "всего, что угодно"! Компот-компот, появись!
    И говорю:
    - Ну вот, теперь компот есть!
    Данка с Касей бегут на кухню, а я стою посреди комнаты, затаив дыхание, зажмуриваю глаза и шепчу: "Появись, появись, появись…"
    А Данка приходит и говорит:
    - Ты не фея, ты дура! И ничего там нет!
    - И никакого компота, бэ-бэ-бэ! – говорит Кася. – А ты дура.
    И они забирают свои карандаши и уходят. И даже не поправляют колготки.
    А я думаю, что Дура – это такая фамилия. Ну и что, ну и пусть. А компот всё равно появился. Только он теперь в стране, где бывает всё, что угодно. Просто это такая секретная страна. Только для фей.
    Я прячу волшебную палочку в ящик стола и иду на кухню мыть чашки. Иду аккуратно на цыпочках, как будто на мне новые лаковые сапоги на высоком каблуке.
    И, проходя мимо зеркала, я удивлённо вздёргиваю брови, как мама. И сразу вижу всю свою красоту…
    Ну фея же!

    © Елена Касьян. Фея по фамилии Дура

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • ПУСТОЙ ДЕНЬ

    Это утро не похоже ни на что, оно и не утро вовсе, а короткий обрывок первого дня: проба, бесплатный образец, авантитул. Нечего делать. Некуда идти. Бессмысленно начинать что-то новое, ведь еще не убрано старое: посуда, скатерти, обертки от подарков, хвоя, осыпавшаяся на паркет.
    Ложишься на рассвете, встаешь на закате, попусту болтаешься по дому, смотришь в окно. Солнце первого января что в Москве, что в Питере садится в четыре часа дня, так что достается на нашу долю разве что клочок серого света, иссеченный мелкими, незрелыми снежинками, или красная, болезненная заря, ничего не предвещающая, кроме быстро наваливающейся тьмы.
    Странные чувства. Вот только что мы суетились, торопливо разливали шампанское, усердно старались успеть чокнуться, пока длится имперский, медленный бой курантов, пытались уловить и осознать момент таинственного перехода, когда старое время словно бы рассыпается в прах, а нового времени еще нет. Радовались, как и все всегда радуются в эту минуту, волновались, как будто боялись не справиться, не суметь проскочить в невидимые двери. Но, как и всегда, справились, проскочили. И вот теперь, открыв сонные глаза на вечерней заре, мы входим в это странное состояние – ни восторга, ни огорчения, ни спешки, ни сожаления, ни бодрости, ни усталости, ни похмелья.
    Этот день – лишний, как бывает лишним подарок: получить его приятно, а что с ним делать – неизвестно. Этот день – короткий, короче всех остальных в году. В этот день не готовят - всего полно, да и едят только один раз, и то все вчерашнее и без разбору: ассорти салатов, изменивших вкус, подсохшие пироги, которые позабыли накрыть салфеткой, фаршированные яйца, если остались. То ли это завтрак – но с водкой и селедкой; то ли обед, но без супа. Этот день тихий: отсмеялись вчера, отвеселились, обессилели.
    Хорошо в этот день быть за городом, на даче, в деревне. Хорошо надеть старую одежду с рваными рукавами, лысую шубу, которую стыдно людям показать, валенки. Хорошо выйти и тупо постоять, бессмысленно глядя на небо, а если повезет – на звезды. Хорошо чувствовать себя – собой: ничьим, непонятным самому себе, уютным и домашним, шестилетним, вечным. Хорошо любить и не ждать подвоха. Хорошо прислониться: к столбу крыльца или к человеку.
    Этот день не запомнится, настолько он пуст. Что делали? – ничего. Куда ходили? – никуда. О чем говорили? Да вроде бы ни о чем. Запомнится только пустота и краткость, и приглушенный свет, и драгоценное безделье, и милая вялость, и сладкая зевота, и спутанные мысли, и глубокий ранний сон.
    Как бы мы жили, если бы этого дня не было! Как справились бы с жизнью, с ее оглушительным и жестоким ревом, с этим валом смысла, понять который мы все равно не успеваем, с валом дней, наматывающим и наматывающим июли, и сентябри, и ноябри!
    Лишний, пустой, чудный день, короткая палочка среди трех с половиной сотен длинных, незаметно подсунутый нам, расчетливым, нам, ищущим смысла, объяснений, оправданий. День без числа, вне людского счета, день просто так, - Благодать.

    © Татьяна Толстая

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • 24 ДЕКАБРЯ 1971 ГОДА

    V.S.

    В Рождество все немного волхвы.
    В продовольственных слякоть и давка.
    Из-за банки кофейной халвы
    производит осаду прилавка
    грудой свертков навьюченный люд:
    каждый сам себе царь и верблюд.

    Сетки, сумки, авоськи, кульки,
    шапки, галстуки, сбитые набок.
    Запах водки, хвои и трески,
    мандаринов, корицы и яблок.
    Хаос лиц, и не видно тропы
    в Вифлеем из-за снежной крупы.

    И разносчики скромных даров
    в транспорт прыгают, ломятся в двери,
    исчезают в провалах дворов,
    даже зная, что пусто в пещере:
    ни животных, ни яслей, ни Той,
    над Которою — нимб золотой.

    Пустота. Но при мысли о ней
    видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
    Знал бы Ирод, что чем он сильней,
    тем верней, неизбежнее чудо.
    Постоянство такого родства —
    основной механизм Рождества.

    То и празднуют нынче везде,
    что Его приближенье, сдвигая
    все столы. Не потребность в звезде
    пусть еще, но уж воля благая
    в человеках видна издали,
    и костры пастухи разожгли.

    Валит снег; не дымят, но трубят
    трубы кровель. Все лица как пятна.
    Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
    Кто грядет — никому непонятно:
    мы не знаем примет, и сердца
    могут вдруг не признать пришлеца.

    Но, когда на дверном сквозняке
    из тумана ночного густого
    возникает фигура в платке,
    и Младенца, и Духа Святого
    ощущаешь в себе без стыда;
    смотришь в небо и видишь — звезда.

    Январь 1972
    © Иосиф Бродский

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • Сочельник: до первой звезды

    В глухой ночи рыдает атеист:
    Нет Бога, словно не было, исчез,
    Ушёл послушно, канул в никуда,
    Но вот Его отсутствие – во всём!

    Невидимые миру, эти слёзы,
    Морозные и ясписные, всходят
    Созвездий россыпью в небесной черноте.

    В глухой ночи рыдает прихожанин,
    Уставясь в мириады звёзд, в бессильи
    Одну из них, избрав, назначить первой,
    Чтобы закончить бесконечный пост.

    6.01.2010г.
    © Сергей Круглов

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

  • verses ***: перевод на английский

    Д.Л.
    Когда смерть приходит в мою жизнь –
    пока не за мной,
    не говорите: «Не плачь!»,
    не утешайте меня
    сказками о жизни после жизни
    и времени, которое лечит.
    Не заставляйте меня говорить: «Я любил» –
    я люблю.
    Не лечите меня от любви.
    Радость моей любви сменилась болью,
    но счастье любви со мной.
    Не входите без стука,
    не колотите в бубны пустых слов,
    разгоняя свои страхи.
    Не мешайте мне –
    я учусь ходить по этой земле,
    по этому городу,
    по этой улице,
    зная, что дверь уже не откроется,
    навстречу мне не распахнутся глаза
    и не протянутся руки.
    Не мешайте, прошу вас, не мешайте –
    я учусь говорить заново,
    без отражения слов в глазах напротив,
    слыша только их копошение в осипшем горле,
    откуда они выходят беспомощные и слепые.
    Пока беспомощные и слепые.
    Они тычутся в жизнь растерянно и неловко,
    словно котята, которым не в кого ткнуться носом.
    Я научусь говорить.
    Но сейчас я начинаюсь с нуля,
    ещё не позволяя себе знать,
    что буду ходить, говорить, смеяться,
    как было вчера и позавчера, и всегда,
    а зная лишь, что завтра будет иным.
    Оставьте меня ...
    Но, если вы можете просто посидеть рядом
    и послушать, как растёт трава,
    как скользит по щеке слеза,
    как моя тень отмеряет время,
    как я прорастаю сам из себя, –
    просто помолчать и послушать, –
    пожалуйста, не уходите.

    ***
    D.L.
    When death comes into my life –
    not yet after me –
    don't tell me "Don't cry!",
    don't comfort me
    by telling fables of life after life
    and of time the healer.
    Don't make me say "I loved"
    for yet I love.
    Don't cure me of love.
    The joy of my love has been overtaken by anguish,
    but the blessing of love is with me.
    Don't intrude,
    don't beat the tambourines of hollow words
    dispelling your own fears.
    Leave me be – I am learning to walk this land,
    this city, this street,
    knowing that the door will not be opened now,
    eyes will not engage mine and arms will not reach out.
    Leave me be, please, –
    I am learning to talk anew, without my words reflected in other eyes,
    feeling only their stumbling journey through hoarse throat,
    emerging futile and blind.
    Futile and blind as yet.
    They nose life, confused and clumsy,
    like kittens with nobody to nuzzle.
    I shall learn to talk again.
    But for now I begin my life from scratch,
    not yet allowing myself to know
    that I will walk, talk, laugh
    as yesterday and the day before
    and always, but knowing only that tomorrow will be different.
    Leave me be…
    But if you can simply sit next to me and listen
    to grass growing, to a tear rolling down my cheek,
    to my shadow measuring time as I grow out of myself –
    simply saying nothing and listening – then please stay.

    © Виктор Каган. Перевод Зинаиды Успенской

    Я не сдурела, я вообще такая. ©

Записей на странице:

Перейти в форум

Модераторы: