Лето уходило под конвоем,
Второпях, босым, легко одетым.
После моря слышишь только море.
После лета хочешь только лета.
Даже конвоиры зарыдали,
За руки таща его к машине.
Год от воспаления миндалин...
Но какой по счету? Темно-синий.
Камни запинаются, а волны
До сих пор в глазах еще маячат.
Ну, давай-давай, сейчас повой мне!
Что ты, что ты, я вообще не плачу.
Этот свет в меня за что-то сослан,
Как в Сибирь за свод своих чудачеств.
Лишний вдох, распаренные сосны,
Жаркая ладонь, чужие дачи.
Может, соберёмся с тем и с этим?
Позвоним, а нет – пойдём искать их
Днем последним, вечером постлетним,
Постелив на стол цветную скатерть.
Выходи, иди себе, не кисни.
Разве так уж плохо посидели?
После жизни хочешь только жизни,
Выжженной земли вокруг качелей.
Показать скрытый текст1002
Шахерезада глядит глазами окаменевшей от горя нерпы.
Шахерезада, вам не шестнадцать, вы, между прочим, пенсионерка.
У вас, наверное, печень/почки, и ноги к вечеру ноют адски?
Какие сказки, Шахерезада? Какие могут быть, к черту, сказки?
От вашей прошлой, про что не помню, неделю в горле вспухала жалость,
Какого жанра такая штука, чтоб даже сердце над нею сжалось?
И все, что раньше казалось прочным, размякло, будто из пластилина?
Ложитесь молча, Шахерезада, я на диване вам постелила.
Любовь беспечна, а зло бездарно, летает птичка, наказан деспот.
В таких сюжетах – ни капли правды, мне эти ваши – уже вот здесь вот.
И разве может, скажите, кто-то смеяться, грудью упав на вилы?
Любовь, гуляя в овечьей шубе, любого делает уязвимым.
Никто не хочет, Шахерезада, в окошко глядя, увидеть бездну.
Никто не любит ни слишком старых, ни дико умных, ни сильно бедных.
Нас очень много, мы капли в море, а кто считает морские капли?
Оставь старанья, Шахерезада, глотни, не знаю, воды, пивка ли.
Я помню, где-то такое было: один боялся, но вышел тоже;
Одна ждала его дольше жизни, а он вернулся немного позже;
Один построил такую башню, куда нет хода постылой боли…
Их ровно тысяча или сколько? Давайте тыща вторую, что ли.
* * *
Самый частый вопрос у людей – ты где?
Ты, блин, где? почему не ответить сразу?
Я болтаюсь в предбаннике на гвозде
Заторможенный маятник пучеглазый.
Ну конечно, я здесь, мы уже сто лет
Забиваем безумьем густые соты;
Погоди, я возьму телефон в клозет,
На работе я, дома я, где еще-то?
Вроде мухи, жужжащей из темноты –
Всех достала, а все-таки не видна им.
Ну, допустим, я знаю – где я, где ты.
Мы не есть друг у друга от этих знаний.
Вот умели же раньше! Когда? Тогда.
Колотились, клонясь над невнятной трубкой.
Мне не слышно, чем дальше – тем дальше, да,
Что ж так хрупко всё, слышишь, зачем так хрупко?
Как родишься, в пеленках лежишь пластом,
А родившийся в мухах – летать не может.
Мама, я на войне, позвоню потом,
Или лучше сама набери попозже.
Как звонил бы домой Иисус с креста:
Вспыхнул было конфликт, но уже потушен.
Люди рядом хорошие, а места..!
Мама связь барахлит никого не слушай
Скрыть текст
© Лена Берсон
Я не сдурела, я вообще такая. ©
пожалуйста, очень надо 
