Обо всем понемногу. (часть 3)

Во - первых:

Не искажайте текст и слова. Я никогда не писал и никогда не призывал в современной России когда-либо объявлять государственной религией - Православие. Это факт.

Во – вторых:

Русская Православная Церковь не имеет никакого отношения к революциям (переворотам) февраля и октября 1917 года. Это абсолютный факт, глупо отрицать.

В – третьих:

Механизм претворения франсузких и немецких идей в обществе Российской империи до 1917 года, раскрыт в мемуарах и трудах оппозиционных революционеров и представителей МВД Российской империи, ведавших политическим сыском (охранка), и государственных деятелей и просто современников того времени. Особенно ярко выражается у первых (революционеров и жандармов), у последних (современников) можно проследить, что творилось в обществе РИ.

Интересующимся историей, прилагаю конкретный список некоторых имён и фамилий, то есть авторов писательских трудов. С которыми читатель, сам может самостоятельно ознакомиться, после чего составить свою независимую точку зрения на сей исторический вопрос.

Кто эти разношерстные революционеры занимавшихся пропагандитско – агитационной, и мягко говоря, откровенно преступной деятельностью?

Это Владимир Зензиинов, Григорий Гершуни, Екатерина Брешко-Брешковская (так называемая, бабушка русской революции), Сергей Нииконов, Василий Игнатов, Сергей Нечаев, Лев Дейч, Вера Засулич, Павел Аксельрод , Борис Савинков, Михаил Гоц, Егор Лазарев, Виктор Чернов, Михаил Бакунин Леонид Шишко, Вера Фигнер, Владимир Бурцев, Михаил Чернов, Пётр Кропоткин, Александр Керенский, Надежда Крупская, Владимир Ульянов, и т.п.


Кто эти жандармы, и государственные деятели? Особо заострю внимание на первых в списке, это жандармы политического сыска, оставившие после себя мемуары по которым историки исследуют революционные движения и департамент полиции МВД РИ:

Константин Глобачев, Павел Заварзин, Александр Спиридович, Алексей Лопухин, Алексей Васильев, Михаил Осоргин, Леонид Меньщиков, Владимир Джунковский, Пётр Столыпин, Сергей Сазонов, Владимир Коковцов, Александр Гучков, Павел Милюков, Сергей Крыжановский Владимир Гурко, Пётр Струве, Павел Курлов, Иван Горемыкин, Сергей Витте, Александр Протопопов, Михаил Родзянко, Владимир Оболенский, Николай Пестов, Пирим Сорокин, Иван Манухин, Сергей Трубецкой и проч.


Отмечу, что множество разношерстных революционеров в своём списке не отметил, в том, числе, и видных членов эсеров, эсдеков (большевиков, и меньшевиков), анархистов и т.п.
Упомянутыми, и не упомянутыми в списке, осуществлялась нелегальная деятельность, активная пропагандистская и агитационная деятельность среди общественных масс, в городской и сельской местности, в образовательных учреждений (школы, гимназии, училища, институты, университеты), на заводах, фабриках, складах, станциях, мастерских, квартирах, домах и улицах, и т.п.
Печатанье в подпольных типографиях, распространение нелегальных (запрещенных) книг, прокламаций, воззваний, газет, листовок и т.п., среди широких масс «хождение в народ». Создание боевых групп и ячеек, подготовка боевиков, мастерских для изготовления бомб, схрона оружия, вербовка, конспирация, изготовление фальшивых документов, контрабанда, эксы (экспроприация) и т.п. Осуществление террористических актов и преступных мероприятий, так сказать «во имя революции».
Если первые в списке откровенно пишут о своей революционной деятельности, то вторые в списке описывают описывают конкретные революционные политические организации, наблюдение, вербовку, аресты и т.п. Ибо вели службу в департаменте полиции МВД Российской империи, ведали политическим сыском.
Кроме того в список вторых, входят некоторые «и государственные деятели и просто современники того времени».

Добавлю, что в России тема пропаганды и революционный терроризм начала 20 века, остались малоизученным в советской историографии. Хоть и проблема революционного терроризма в российском революционном движении неоднократно затрагивалась в работах советского периода по истории исключительно революционного народничества, только под надзором и с разрешения советских властей с 60-х годов 20-го века.


Как самостоятельная задача исследований история революционного терроризма начала изучаться российскими историками относительно недавно, с середины 1990-х годов. В эти годы ими были написаны ряд монографий, научных статей, диссертаций, посвящённых истории российских политических партий начала 20 века, в которых рассматривалась проблема революционного терроризма. Чтобы перечислить революционные оппозиционные организации, пальцев совсем не хватит. В наше время их (революционные организации), за их деятельность, отнесли бы к экстремистским организациям.

Не мудрено, что пришедшие к власти «февралята» в 1917 году, не раздумывая, упразднили структуры МВД РИ, и изъяли архивы уголовного, и политического ссылка. Начали гонения на старорежимников, спецслужбу (охранка) и полицейских.

Обозначенных авторов и их воспоминания, можно почерпнуть в Государственной публичной исторической библиотеке России, так и в других исторических ресурсах, и библиотеках.

Картину дополняет публикация «П.А.Столыпин глазами современников», в которую включен комплекс ранее неизвестных мемуаров современников П.А.Столыпина, позволяющих в своей совокупности значительно расширить кругозор о времени дореволюционной России. В книгу вошло более 30 воспоминаний родственников, сослуживцев, видных общественных и политических деятелей.
Имеются более 20 неопубликованных писем П.А.Столыпина, в некоторые из них обращенные от лица , ещё тогда саратовского губернатора Столыпина к министрам МВД Плеве, Святополку –Мирскому, Булыгину.
О чём пишет? Разумеется о пропагандистах – агитаторах, которые среди молодежи, и крестьян, сеяли зерна, и подбивали на восстания, поджоги и прочие беспорядки. Письма датированы 1902 – 1903-1904 -1905 годом.

В приложении со страницы 253 можно ознакомиться с докладами об активных пропагандиских элементах в городской и сельской местности Саратовской губернии с 1902-1903-1904-1905 годов.

Приведу краткие отрывки:

В ответ на: К весьма печальным явлениям я должен отнести участие в этой пропаганде нескольких учителей народных училищ. К сожалению, в учительской среде, мало обеспеченной, предоставленной самой себе, разбросанной по отдаленным малокультурным селам и деревням, легко развивается недовольство и, при недостаточном сравнительно развитии учителей, они легко поддаются влиянию лиц, якобы обнаруживающих к ним интерес и сочувствие и наталкивающих их на политическую пропаганду.
Кроме упомянутых отдельных случаев пропаганды в наших школах, обнаружена, к сожалению, и преступная агитация среди учеников Мариинского земледельческого училища под Саратовом, которые перепечатывали нелегальные издания — прокламации и брошюры и распространяли их среди крестьян. В настоящее время виновные задержаны и агитация прекращена, но в высшей степени прискорбно то, что в училище этом воспитываются по большей степени крестьянские дети, близкие к народу, ввиду чего проникновение в их среду революционной заразы особенно опасно.
В частности, бывшие в прошлом 1902 году в Саратове и в Саратовской губернии волнения и беспорядки сводятся к нижеследующему.
В Саратове агитация имела некоторый успех, главным образом, среди фабричных и заводских рабочих, но стачки и забастовки, происходившие между ними в 1901 году, в 1902 году не повторялись, хотя злонамеренные лица и прилагали все усилия, чтобы их вызвать.
Так, в конце апреля были получены сведения, что на 1 мая, в день рабочего праздника, в Саратове готовится уличная демонстрация, участвовать в которой призывались все рабочие, с целью предъявить требования не только экономического, но и чисто революционного характера. Принятые властями меры предосторожности предотвратили демонстрацию 1 мая, но она состоялась в ближайшее воскресенье, 5 мая.
В этот день, около часа, на центральном базаре появилась толпа демонстрантов с красными и черными флагами.
Толпа с пением революционных песен и разбрасывая прокламации, призывавшие народ к свержению правительства и самодержавия, направилась на главную улицу, куда подоспела и полиция.

С публикацией «П.А.Столыпин глазами современников» , и с остальными подробнейшими документами можно ознакомиться в ссылке (Фонд изучения наследия П.А. Столыпина):

http://www.stolypin.ru/proekty-fonda/izdaniya-fonda/blok.pdf

Даже не рассуждаю о том, под какой накаченной «дурью» революционеры «Народной воли» (А. И. Желябов, С. Л. Перовская, Н. И. Кибальчич, Т. М. Михайлов, И. Рысаков, Г. М. Гельфман) осуществили убийство правителя Александра II.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Покушение_на_Александра_II_1_марта_1881_года

Весной 1862 года Пётр Заичневский, сидя в камере Тверской полицейской части, составил прокламацию «Молодая Россия», в которой террор впервые в России открыто признавался средством достижения социальных и политических преобразований. Эта прокламация послужила поводом для репрессий со стороны властей. Часть революционных лидеров, в частности, А. И. Герцен, подвергли её критике, но в широкой революционной среде идеи, сходные с озвученными в «Молодой России», становились популярными. 4 апреля 1866 года выстрел Каракозова положил начало почти полувековой эпохе революционного террора в России[3].
Действия Каракозова были осуждены рядом известных деятелей революционного движения, среди которых А. И. Герцен, М. К. Элпидин, Н. Я. Николадзе. В то же время выстрел Каракозова произвёл сильное впечатление на революционную молодёжь. Б. П. Козьмин, исследователь эпохи 1860-х годов, писал: «Каракозов и его покушение — обычная тема для разговоров в среде революционной молодёжи того времени…»[14].
Первой последовательно террористической организацией стало основанное С. Г. Нечаевым в 1869 году общество «Народная расправа». Нечаев составил список лиц — первых кандидатов на уничтожение, но единственным террористическим актом, который он осуществил, стало убийство члена его организации студента И. И. Иванова, отказавшегося подчиниться Нечаеву. Убийство было раскрыто и на десять лет скомпрометировало методы террора в революционном движении[15].

Новый подъём терроризма в революционном движении произошёл в 1878 году, начавшись с выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, — таким образом она отомстила Трепову за его приказ подвергнуть порке заключённого Петропавловской крепости Боголюбова, который не пожелал снять перед Треповым головной убор. Суд присяжных, к неожиданности для правительства, оправдал Засулич.
Это послужило, с одной стороны, распространению террористических идей среди части революционной молодёжи, а с другой — ужесточению репрессивных мер царского правительства. С этих пор аналогичные дела по политическим убийствам и насильственным действиям выносились на рассмотрение военных судов, а не судов присяжных[5].
За выстрелом Засулич последовал ряд других террористических актов: покушения на главу жандармерии Одессы барона Г. Э. Гейкинга, на прокурора КиеваМ. М. Котляревского, на агента сыскной полиции А. Г. Никонова. 4 августа 1878 года землеволец С. М. Кравчинский заколол в центре Петербурга шефа жандармов генерал-адъютанта Н. В. Мезенцова. Продолжался революционный террор и в следующем, 1879 году[16]. Так, в феврале 1879 г. был убит харьковский губернатор генерал-майор князь Д. Н. Кропоткин, двоюродный брат революционера-анархиста П. А. Кропоткина.

Напоследок отмечу, историка и исследователя Анну Гейфман, приводящую данные о статистике терроризма в начале 20 века:

В ответ на: Так, в течение года, начиная с октября 1905 года, в Российской империи было убито и ранено 3611 государственных чиновников. К концу 1907 года это число увеличилось почти до 4500 человек. Вместе с 2180 убитыми и 2530 ранеными частными лицами общее число жертв в 1905—1907 годах Гейфман оценивает числом более 9000 человек. По официальной статистике, с января 1908 года по середину мая 1910 года произошло 19957 террористических актов и экспроприаций, в результате которых было убито 732 госчиновника и 3051 частное лица, при этом 1022 госчиновника и 2829 частных лиц были ранены[29].
Полагая, что значительная часть местных терактов не попала в официальную статистику, Гейфман общее число убитых и раненых в результате террористических актов в 1901—1911 годах оценивает числом около 17000 человек[29].

https://ru.wikipedia.org/wiki/Революционный_терроризм_в_Российской_империи

Недавно видел, как в наше время на митинге вывели мальчика 11 лет (кощунственно в своих целях использовать совсем сопливую и зеленную молодежь).
Так, вот натуськиный взрослыми 11- й летний малец успел, сказать краткий лозунг в микрофон, про реформы в медицине, потом сконфузился и убежал, а мне напомнило мемуар Трубецкого:

Чтобы понять, как воздействовала пропаганда в обществе сопливой, незрелой молодежи, и не только стоит почитать Сергея Трубецкого, учившегося в гимназии, с 51 страницы "Трубецкой С. Е. Минувшее", и далее по тексту:

В ответ на: В гимназии я столкнулся именно с таким настроением: для огромного большинства моих наиболее способных товарищей казалось, кроме политики на свете вообще ничего не было и все сводилось к ней одной. Те, кто в моем классе не интересовался исключительно политикой, вообще ничем не интересовались, кроме чисто личных дел. Кажется, единственное исключение представлял собой В. Н. Ильин, который тогда только и думал, что о паровозах и мечтал сделаться инженером... (После долгих лет перерыва в знакомстве я встретил его в Париже... профессором богословия!)

Нет человека, на которого не действовала бы «массовая психология», но степень этого действия весьма различна. На опыте оказалось, что я принадлежу к числу людей, сравнительно трудно поддающихся массовому гипнозу, и часто даже массовое увлечение действует на меня отталкивающе, вызывая сопротивление. Это ясно сказалось в 1905 году в моей тогдашней гимназической «общественной жизни».

Не только по сравнению с моими товарищами по гимназии, но даже с очень многими людьми старшего поколения, я остался как-то мало затронут политическим опьянением, охватившим тогда столь многих и, в особенности, молодежь. При несомненном интересе к политике я, насколько помню, сохранил большую трезвость в суждениях. Сколько я видел тогда и юношей и людей уже зрелых лет, которые были буквально «влюблены» в те или иные политические программные требования. «Влюбленный» в глазах невлюбленного представляется несколько наивным. Это чувство, как это ни странно, я не раз мальчиком испытывал тогда по отношению к людям с проседью в бороде... Я помню, например, одного профессора-политехника (проф. Рузский), который совершенно экстатически говорил о «четыреххвостке» (всеобщее, тайное, равное и прямое избирательное право). Тогда, пятнадцатилетним юношей, я был поражен странным опьянением от такого безалкогольного напитка! Только позднее я понял, что это было просто влюбление, влюбление... в отвлеченную формулу... Таких людей, как этот профессор Рузский, было тогда немало среди людей всякого возраста. Субъективно, такие «влюбленные политики» могут быть симпатичны, но они, в лучшем случае, пустоцветы, а в худшем — их наивный идеализм открывает путь самым темным силам..

Если такое политическое опьянение было в 1905 году даже у взрослых, то что же говорить о гимназистах? В моем классе было несколько (немного) «черносотенцев», но среди них не было ни одного мало-мальски культурного. Наш киевский класс был ненормально велик — 54 человека. Среди них огромное большинство интересовавшихся политикой — были либо эсерами, либо эсдеками. Было не лишено комизма наблюдать горевших несомненным идеализмом юношей, влюбленных в учение, так отрицательно относящееся ко всякому идеализму,— «исторический материализм» Маркса. Понятно, весь комизм этого я понял уже позже, но в достаточной мере ощущал его уже и тогда, и даже — помню — в лицо подсмеивался над иными молодыми эсдеками и их увлечениями.

Социалистических и революционных увлечений «левых» я совершенно не разделял. Маркс был кумиром многих в нашем классе, причем, конечно, многие его и не пробовали читать...

Показать скрытый текст

Я помню, какой эффект произвела среди наших эсдеков моя критика материалистического объяснения крестовых походов. Это было для них почти кощунство, но, с другой стороны, они оценили такую мою «дерзость» в отношении Маркса и не уклонялись от споров. Эти разговоры имели вообще большое значение для моего положения в классе. Надо сказать, что мое «княжество» естественно вызывало холодное и недоброжелательное отношение среди «левых» и даже вообще интеллигентов. Но я немало смутил их тем, что я не подходил к тому типу аристократа, который они себе почему-то рисовали. Я не был «пшютом» и «белоподкладочником», и, «кроме того», лидеры наших «левых» не без удивления заметили, что «князь» во всяком случае не менее образован, чем они сами, а, может быть, даже и более... Все это имело большое значение, и «левые» скоро стали ко мне относиться без первоначального недоброжелательства, но как к чему-то странному, чтобы не сказать ненормальному. Я уже тогда заметил—дальнейший опыт подтвердил мне это,— что культурный аристократ никак не подходит к той упрощенной схеме, которую рисует себе о нас огромное большинство интеллигентов. При встрече с таким человеком в их сознании образуется какая-то странная мешанина отталкивания и притягивания: они одновременно видят в нас что-то чуждое, любопытное и порой ценное. Мне пришлось это наблюдать особенно впоследствии, но начались эти наблюдения еще в гимназии. Вообще, всюду, где я сталкивался с интеллигенцией, у меня всегда устанавливались недурные отношения, отмеченные, впрочем, некоторым холодком с обеих

Из трех лет гимназического обучения всего больше я получил от первого — в Киевской гимназии, в 1905/06, и дало мне больше всего общение с товарищами. Особенно полемика с нашими «марксистами» побудила меня к усиленному изучению аргументов против них и дала мне, кроме того, умение спорить. Споры на «марксистские» темы из стен гимназии перешли в гимназический кружок, собиравшийся по праздникам. Среди членов этого кружка только двое — сын известного киевского адвоката А. Гольденвейзер и я, были антисоциалистами.

Все остальные были либо с.-р., либо с.-д. Но против «марксистов» нам с Гольденвейзером удавалось иногда получать союзников из среды эсеров. Среди последних был будущий министр иностранных дел петлюровского правительства, будущий «щирый» украинец — А. Шульгин.

Скрыть текст

В Киевской гимназии мне пришлось выступить со своей первой публичной речью. Забастовочное движение по всей России разрасталось и захватило даже средние учебные заведения. Во время уроков три или даже четыре старших класса гимназии созвали сходку, на которой «единогласно» решили объявить забастовку. О таком «единогласном» решении объявил наш председатель — восьмиклассник с еле пробивающимися усиками, которыми он, по-видимому, гордился не менее чем своим «марксизмом».


Трубецкой Сергей Евгеньевич.
Подробно ознакомиться можно по ссылке:

https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=7211

Кто был по-умней, к Февральской революции отнёслись весьма настороженно:

В ответ на: …хорошего мы от неё не ждали, а потому с первого же дня… всячески старались препятствовать «углублению революции»… К тому же мы принадлежали к поколению, уже пережившему одну революцию, а с нею вместе и свои революционные иллюзии

Владимир Оболенский.

Мог бы завалить кучей мемуаров, документов, и текстов, а оно здесь на Православном форуме надо? Этого вполне хватит. Тема для меня, пройденный этап исследований.

Теперь думайте, при тут вообще Русская Православная Церковь?)

В ответ на: Есть сайт храма во имя Андрея Первозванного и есть раздел "о храме", где кое-что об истории создания храма и о том, на чьи личные средства строился храм.
web-страница
А ещё в закладке "о храме" почитайте раздел "духовенство" (там очень интересные биографии отцов).

Не знал, что уже создали официальный сайт храма во имя Андрея Первозванного.
В последнее время, все новости "храма во имя Андрея Первозванного", читал, только в социальной сети "вконтакте". Спасибо за новость.