Может быть, этот скрипач втайне давно хочет быть директором консервного заводика где-нибудь в Португалии, поигрывать себе на досуге какого-нибудь Сен-Санса и приглашать по доброте душевной соотечественников выступить в зальчике местной библиотеки (самому же при этом выступать как дирижеру).
Но... нет вот у него родственников в Португалии, которые могли бы оставить ему маленькое наследство. И горько ему, что он не женщина и не может, как NN, прямо на гастролях выйти замуж за автралийца, потом сбежать и спокойно переехать в Италию.
И он даже не еврей, чтобы поехать в этот мир, где опять война, где так много евреев, среди которых каждый третий думает, что владеет скрипкой, и каждый пятый еще видит сны на русском языке.
И что самое жуткое, он умеет играть на скрипке. Он хорошо умеет это делать, по крайней мере сомневается в этом не часто. Но - он только это умеет делать по-настоящему хорошо. Он успел поработать менеджером и немного риэлтером, журналистом и рекламистом, - жаль, что нельзя было все то же самое сыграть на скрипке.
Между прочим, ему нет еще сорока, и нечастые подруги как бы вскользь намекают, что надо бы уже чего-то в жизни добиться, чего-то "поиметь".
И он собрал троих друзей и получился квартет. С пятого захода нашли ресторанчик, где, прослушав, им сказали: грустная у вас музыка. Джаз играете? И они заиграли джаз, который оказался опять грустным, они смеялись, играли, и джаз становился веселее, пока не сказали: довольно, вы нам не подходите.
И виололнчелист извинился и ушел: он играл в ночном кафе. И альтист извинился: он умел паять телевизоры. И его друг, тоже скрипач, извинился и ушел на именины.
Он взглянул на часы. До репетиции оркестра оставалось полчаса.
Но... нет вот у него родственников в Португалии, которые могли бы оставить ему маленькое наследство. И горько ему, что он не женщина и не может, как NN, прямо на гастролях выйти замуж за автралийца, потом сбежать и спокойно переехать в Италию.
И он даже не еврей, чтобы поехать в этот мир, где опять война, где так много евреев, среди которых каждый третий думает, что владеет скрипкой, и каждый пятый еще видит сны на русском языке.
И что самое жуткое, он умеет играть на скрипке. Он хорошо умеет это делать, по крайней мере сомневается в этом не часто. Но - он только это умеет делать по-настоящему хорошо. Он успел поработать менеджером и немного риэлтером, журналистом и рекламистом, - жаль, что нельзя было все то же самое сыграть на скрипке.
Между прочим, ему нет еще сорока, и нечастые подруги как бы вскользь намекают, что надо бы уже чего-то в жизни добиться, чего-то "поиметь".
И он собрал троих друзей и получился квартет. С пятого захода нашли ресторанчик, где, прослушав, им сказали: грустная у вас музыка. Джаз играете? И они заиграли джаз, который оказался опять грустным, они смеялись, играли, и джаз становился веселее, пока не сказали: довольно, вы нам не подходите.
И виололнчелист извинился и ушел: он играл в ночном кафе. И альтист извинился: он умел паять телевизоры. И его друг, тоже скрипач, извинился и ушел на именины.
Он взглянул на часы. До репетиции оркестра оставалось полчаса.
Подписываюсь под каждым словом. ;)))
