Потенциальная супруга должна быть...

ЖЕНА — БОГИНЯ

Жили-были на свете обыкновенные муж и жена. Звали жену Елена, звался муж Иваном.
Возвращался
муж с работы, в кресло у телевизора садился, газету читал. Жена его,
Елена, ужин готовила. Подавала мужу ужин и ворчала, что по дому он
ничего путного не делает, денег мало зарабатывает. Ивана раздражало
ворчание жены. Но грубостью он ей не отвечал, лишь думал про себя:
«Сама — лахудра неопрятная, а ещё указывает. Когда женился только, совсем другой была — красивой, ласковой».
Однажды,
когда ворчавшая жена потребовала, чтобы Иван мусор вынес, он, с
неохотой оторвавшись от телевизора, пошёл во двор. Возвращаясь,
остановился у дверей дома и мысленно обратился к Богу:

- Боже
мой, Боже мой! Нескладная жизнь у меня сложилась. Неужто век мне весь
свой коротать с такой женой ворчливой да некрасивой? Это же не жизнь, а
мучения сплошные.

И вдруг услышал Иван тихий голос Божий:

-
Беде твоей, сын Мой, помочь Я смог бы: прекрасную богиню тебе в жёны
дать, но коль соседи изменения внезапные в судьбе твоей увидят, в
изумление великое придут. Давай поступим так: твою жену Я буду
постепенно изменять, вселять в неё богини дух и внешность улучшать. Но
только ты запомни, коль хочешь жить с богиней, жизнь и твоя достойною
богини стать должна.

- Спасибо, Боже. Жизнь свою любой мужик
ради богини может поменять. Скажи мне только: изменения когда начнёшь с
моей женой творить?

- Слегка Я изменю её прямо сейчас. И с каждою минутой буду её к лучшему менять.

Вошёл
в свой дом Иван, сел в кресло, взял газету и телевизор вновь включил.
Да только не читается ему, не смотрится кино. Не терпится взглянуть — ну
хоть чуть-чуть меняется его жена? Он встал, открыл дверь в кухню,
плечом оперся о косяк и стал внимательно разглядывать свою жену. К нему
спиной она стояла, посуду мыла, что после ужина осталась. Елена вдруг
почувствовала взгляд и повернулась к двери. Их взгляды встретились.

Иван
разглядывал жену и думал: «Нет, изменений никаких в моей жене не
происходит». Елена, видя необычное внимание мужа и ничего не понимая,
вдруг волосы свои поправила, румянец вспыхнул на щеках, когда спросила:

- Что ты, Иван, так смотришь на меня внимательно?

Муж не придумал, что сказать, смутившись сам, вдруг произнёс:

- Тебе посуду, может быть, помочь помыть? Подумал почему-то я…

- Посуду? Мне помочь? — тихо переспросила удивленная жена, снимая перепачканный передник, — так я её уже помыла.

«Ну, надо же, как на глазах меняется она, — Иван подумал, — похорошела вдруг».
И
стал посуду вытирать. На другой день после работы с нетерпением домой
спешил Иван. Ох, не терпелось посмотреть ему, как постепенно в богиню
превращают его ворчливую жену.

«А вдруг уже богини много стало в
ней? А я по-прежнему никак не изменился. На всякий случай, прикуплю-ка я
цветов, чтоб в грязь лицом перед богиней не ударить».
Открылась в
доме дверь, и растерялся заворожённый Иван. Перед ним Елена стояла в
платье выходном, том самом, что купил он год назад. Причёска аккуратная и
лента в волосах. Он растерялся и неловко протянул цветы, не отрывая
взгляда от Елены. Она цветы взяла и охнула слегка, ресницы опустив,
зарделась.
«Ах, как прекрасны у богинь ресницы! Как кроток их характер! Как необычна внутренняя красота и внешность!».
И
охнул в свою очередь Иван, увидев стол с приборами, что из сервиза, и
две свечи горели на столе, и два бокала, и пища ароматами божественными
увлекала. Когда за стол он сел, напротив жена Елена тоже села, но вдруг
вскочила, говоря:

- Прости, я телевизор для тебя включить забыла, а вот газеты свежие тебе приобрела.

-
Не надо телевизора, газеты тоже мне не хочется читать, всё об одном и
том же в них, — Иван ответил искренне, — ты лучше расскажи, как день
субботний, завтрашний хотела б провести?

Совсем опешив, Елена переспросила:

-
А ты? - Да два билета в театр по случаю для нас купил. Но днём, быть
может, согласишься ты пройтись по магазинам. Раз нам театр придется
посетить, так надо в магазин зайти сначала и платье для театра для тебя
достойное купить.
Чуть не сболтнул Иван заветные слова: «платье,
достойное богини», смутился, на неё взглянул и снова охнул. Перед ним
сидела за столом богиня. Лицо её сияло счастьем, и глаза блестели.
Улыбка затаённая немножко вопросительной была. «О Боже, как прекрасны
всё-таки богини! А если хорошеет с каждым днём она, сумею ль я достойным
быть богини? — думал Иван, и вдруг, как молния его пронзила мысль, —
Надо успеть! Успеть, пока богиня рядом. Надо просить её и умолять
ребенка от меня родить. Ребенок будет от меня и от прекраснейшей
богини».

- О чем задумался, Иван, или волненье вижу на твоем лице? — Елена спрашивала мужа.

А
он сидел взволнованный, не зная, как сказать о сокровенном. И шутка ли —
просить ребёнка у богини?! Такой подарок Бог ему не обещал. Не знал,
как о своём желании сказать Иван, и встал, скатерку теребя, и вымолвил,
краснея:

- Не знаю… Можно ли… Но я… сказать хотел… Давно… Да, я хочу ребенка от тебя, прекрасная богиня.

Она,
Елена к Ивану-мужу, подошла. Из глаз, наполненных любовью, счастливая
слеза на щёку алую скатилась. И на плечо Ивану руку положила, дыханьем
жарким обожгла.
«Ах, ночь была! Ах, это утро! Этот день! О, как прекрасна жизнь с богиней!» — думал Иван, второго внука на прогулку одевая.

но подозреваю, что возможно сие у верующих, т.к. есть подпитка от Источника любви

Представьте, что вы дружите с Машей. У Маши есть три зеленых яблока. А вам этих яблок нужен килограмм, красных.



И в данной ситуации разумным было бы пойти на рынок и купить килограмм красных яблок у того, кто готов вам продать килограмм красных яблок. Но рынок – это так абстрактно, так далеко – а вдруг там вообще никаких яблок не будет? А вдруг санитарный день? А Маша – вот она здесь стоит, она классная. И вы делаете смелое предположение, что килограмм красных яблок у Маши все-таки есть. В глубине души. А если приложить соответствующие усилия, она вам их отдаст. Ведь это было бы очень кстати.







«Маш, а хочешь, я тебя в кино свожу?» – добродушно интересуетесь вы. Маша удивлена, но она, наверное, хочет, тем более, что вы делаете вид, что вам это абсолютно не тяжело. Вы ведете Машу в кино. Но после этого килограмма красных яблок у вас не появляется. «Что за фигня?» – думаете вы и ведете ее в кафе. Вы гуляете с ее собакой. Вы клеите ей обои. Вы ремонтируете ее машину. И ничего не происходит. «Да что же ты за сука такая» – возмущаетесь вы и предлагаете ей переехать к вам. Цена килограмма красных яблок взлетает до небес. Какой там рынок – теперь вам принципиально получить свои яблоки именно у Маши. Вы говорите себе, что это судьба. И здесь уже ясно, чем дело кончится: придет день, когда кто-то будет кричать: «Я на тебя жизнь положил, а тебе для меня паршивых яблок жалко», кто-то будет рыдать в ответ: «Да нет у меня никаких яблок, с чего ты взял?».







Действительно, с чего? Я сознательно не беру ситуацию, когда коварная Маша старательно вводит вас в заблуждение, потому что ей тупо нравится ходить в кино (хотя часто именно это и происходит). Но сплошь и рядом случается так, что мы не до конца честны в своих намерениях, а у окружающих людей просто нет того, что нам нужно: килограмма красных яблок, желания рожать от нас пятерых детей, потребности в совместном отдыхе, способности говорить по душам, банально – любви к нам и, соответственно, возможности эту любовь демонстрировать. И это нормально. Точно так же, как нормально хотеть всех этих замечательных вещей. Ненормально – заниматься рэкетом, пытаясь вытрясти из первого симпатичного человека, затесавшегося поблизости, то, чего у него нет – только на том основании, что «в глубине души» у него это, возможно, отыщется.



Не отыщется. Если у кого-то что-то для вас есть, он этим поделится сам. Не из глубины души – а от всей ее широты.







Такая вот хорошая поучительная сказка. Видимо, сознательно автор еще не брал к рассмотрению ситуацию, когда Маша по каким-то сложным духовным причинам очень хочет подарить тот самый килограмм красных яблок именно тебе. Ни Коле. Ни Ване. Ни даже Паше из соседнего подъезда, хотя он на эти яблоки давно недвусмысленно косится голубым глазом. А тебе. Но проблема в том, что тебе это нафиг не надо. У тебя, может, на яблоки вообще аллергия. Но Маша так искренне хочет тебе их подарить, что ты берешь эти чертовы яблоки - и да, приглашаешь Машу в кино (вроде ж как вежливый), потом ведешь ее в кафе, потом предлагаешь к себе переехать... а зачем? Ведь тебе всего лишь подарили яблоки. Которые ты, кстати, мог не брать. Или взять и сказать "спасибо". Или закончить благодарственные мероприятия на финальных титрах фильма, который шел в том самом кинотеатре, куда ты ее повел. Но нет же, нет. Или – другой вариант – не берешь эти яблоки. Ну аллергия у тебя, и хоть ты убейся, Маша. А потом она смотрит на тебя так долго и жалобно, что ты чувствуешь себя последней скотиной... зато ведь вроде как по-честному всё.... или нет?



Или да?

Секс за деньги: теория сексуальной экономики.



В 2004 году Рой Ф. Баумейстер и Кэтлин Д. Вос опубликовали в журнале Personality and Social Psychology Review статью, в которой представили человеческие гетеросексуальные и, до некоторой степени, романтические отношения как экономическую модель.

Секс — ресурс. Мужчины — покупатели и создают спрос. Женщины — продавцы и контролируют предложение.

Женщина на протяжении многих веков была человеком «второго сорта». Если у неё и была власть, она шла от мужчины, а чаще обходились даже без этого: простолюдинки вкалывали наравне с мужьями, параллельно рожая 10 детей и занимаясь хозяйством. Права наследования ограничены, нет права голоса, права полноценно выбирать мужа, как нет (и это колоссально важно!) возможности не рожать детей.

Я это не ради разжигания священной войны феминизма говорю, а чтобы прояснить: у женщин очень долго была крайне невыгодная позиция. Зато у них была одна штука, нужная всем гетеросексуальным мужчинам, — секс. Точнее, доступ к нему.

И женщины решили (не на специальном саммите, конечно, а не сговариваясь, интуитивно) задирать цены. А что делать? Других козырей-то нет. Я тебе секс, ты мне свадьбу, а с ней (в теории) — стабильность, пропитание, гарантию будущего детей и мясо по праздникам.

Рассматривать секс как источник удовольствия такая женщина позволить себе не могла, потому что тогда будет соблазн сделать скидку, а это чревато не только урезанием благ («поматросил и бросил», но и отвержением общества, а конкретно — другими женщинами, которые наравне с мужчинами и церковниками блюли мораль.

Ведь женщина, которая раздаёт секс дёшево или, что ещё хуже, даром, просто-напросто демпингует и рушит баланс спроса и предложения, который другие женщины искусственно увели в дефицит.

В интересах выживания всего «вида» таких надо очернить и исключить из круга поддержки, чтобы связь с ними казалась мужчинам максимально невыгодной и не поощряла вливание ценных ресурсов. Ну и чтобы наказать. Нечего на систему покушаться. Ханженски? Да. Оправданно? Более чем.

А потом случились три вещи: сексуальная революция, движение суфражисток, презервативы с оральными контрацептивами.

Система рухнула? Все побежали радоваться сексу? Не тут-то было.

Что мы имеем сейчас? Люди меняются медленно. Общество в целом — ещё медленнее. У многих женщин теперь есть возможность обеспечить себя самим и рожать детей не когда секс, а когда захочется, но старая система работала так долго, что закрепилась не на уровне «мне это выгодно», а на уровне «так хорошо и правильно». Она стала частью морали и этики западного мира.

Вы никогда не задавались вопросом, откуда берутся наши сексуальные предрассудки? Например, о том, что женщина не должна заигрывать первая или что она не должна открыто предлагать секс. Что, даже если хочется, надо «поломаться для вида». Что, даже сняв трусы, нельзя вести себя раскованно, а то «вдруг он про меня плохое подумает». И наоборот, что мужчина должен инициировать и вести флирт, «затащить» женщину в постель, быть самцом, который усмирит и возьмёт самку.

Конечно, тут может быть много пикантности при условии, что оба хотят играть в такие игры и понимают, зачем это делают. Проблема в том, что у нас это доведено до абсурда и автоматики.

Как вы думаете, что скажет папа, если сын спросит его о сексе? Мне кажется, папа скажет, что секс — это классно, а потом, если папа не дурак, он расскажет об уважении, безопасности и нежелательной беременности.

А если девочка спросит маму? Гарантирую, что лекция о безопасности с повышенной концентрацией ужасов пойдёт первым пунктом. А может, и единственным. Я лично не знаю ни одной женщины, которой во время такой беседы даже намекнули на то, что секс — это здорово.

Большинство мужчин никогда не испытают даже страха изнасилования, будучи наедине с женщиной. Да, секс опаснее для женщины. Женщины беременеют, мужчины — нет. Изнасилования — это преимущественно женская проблема. Я не пытаюсь сказать, что мужчин и мальчиков не насилуют, но большинство мужчин никогда не испытают даже страха изнасилования, будучи наедине с женщиной.

Всё это так, но воспитание «ужаса плоти» не выход. Девочкам тоже хочется, и сексом они заниматься всё равно будут, а внушённый в детстве страх получит один из двух выходов: либо девочка ударится в бунт (пересплю без презерватива назло маме), либо получит травму (хочу, но боюсь), а потом будет «торговать» сексом.



Культ девственности.

Потеря девственности — дело на двоих, но мы хвалим девочек за девственность («молодец, бережёт себя для любимого», а мальчиков не хвалим. Ладно, что наша девственница попадёт к любимому, ничего не понимая о своём теле (знаете, как часто женщины за сорок после развода и покупки первого вибратора внезапно обнаруживают, что у них есть оргазм?), но смотрите сами: девственность одной группы высоко ценится, а другой — нет. Как это должно работать?

У мальчиков меж тем свой культ и социальная стигма: не быть девственником. Никогда. Ты занимался сексом? Конечно. Как родился, так сразу и занимался. Мужская сексуальность в рамках экономики не ценится, поэтому нет никакой нужды себя «беречь». Напротив, чем больше у парня побед (читай: чем больше секса он получил по минимальной цене), тем он круче.

Вот только девочек учили противоположным штукам, и мальчикам приходится уговорами, угрозами, лестью, обманом, да чем угодно выманивать секс. Не чтобы сделать партнёрше хорошо, а чтобы самим не прослыть неудачниками.

Это начинается в детстве и просачивается во взрослую жизнь. Для девочек много секса — плохо. Для мальчиков — хорошо. Парадокс тут тот же, что и выше. При этом большинство взрослых, если спросить абстрактно, согласятся, что много секса — это однозначно лучше, чем мало, но экономика говорит женщинам: зажимай ресурс, не то твоя личная ценность упадёт. Иначе говоря, ты — это количество мужчин, с которыми ты переспала. И чем их больше, тем ты хуже. Дешевле.

То же самое она говорит мужчинам, которые часто разделяются на два лагеря. Тех, кто ненавидит «шлюх» (в данном контексте — любящих секс женщин) и порицает их, и тех, кто наслаждается обществом таких женщин, но не способен воспринять их как полноценного партнёра. Такой мужчина может спать с ними разово, а для отношений ищет другую, «правильную» (так называемый комплекс Мадонны/шлюхи), часто изменяя ей со «шлюхами», потому что «правильная» женщина недостаточно раскованна и не удовлетворяет его в сексе.



Ну и мы подошли к самой мякотке.

Главное наследие экономики секса — убеждение, что секс нельзя давать просто так.

«Ты мне нравишься, я тебя хочу, и я готова» — недостаточная причина. Мужчина должен секс заработать.

Я не говорю, что все женщины обязаны спать с первым встречным, если он показался им хоть немного симпатичным. Промискуитет — дело сугубо добровольное. Просто почему-то никого не удивляют дамы, которые ждут третьего (пятого, двадцать пятого) свидания, чтобы оценить платёжеспособность кавалера. Она спрашивает не «что он за человек и могу ли я расслабиться с ним», а «что он может дать мне взамен».

Такой подход порождает сексуально-пассивных женщин (ведь секс — это для него, а она просто резервуар для ресурса) и мужчин, которые воспринимают девушку как секс-куклу, а не полноценного участника процесса («кто платит, тот и музыку заказывает».

Это работает на ура в отношениях типа «папочка — девочка», где он пашет и принимает решения, а она красивая, но горизонтальных, партнёрских отношений на этой модели не построить. Да и секс, скорее всего, будет так себе. Не совместное творчество и экстаз, а мастурбация одного о другого. Ну как, возбуждает?



О замужестве.

Миллионы людей до сих пор считают замужество верхом дамской социальной иерархии, ведь фразы «тебе уже Х лет, а всё без мужа ходишь» говорят не только безработным дурочкам, сидящим на родительской шее, но и умным, целеустремлённым бизнес-леди. Последним даже больше. Это звучит особенно смешно, когда такая женщина имеет постоянного партнёра, с которым ей всё нравится.

Что ей даст это кольцо? Нет, я не против замужества, особенно когда речь о будущих детях и всех связанных с ними правовых моментах, просто надо понимать одну вещь: если мужчина хочет уйти, он уйдёт, и кольцо его не остановит. А если хочет остаться, останется и без кольца.

Женщины, выскочившие замуж за первого встречного под давлением мам и бабушек и спустя годы прошедшие через скандалы, депрессию и мучительный процесс раздела имущества, недоумевают: «Что я сделала не так?». Ответ тут простой: она уверовала в иллюзию, что брак решит её проблемы. Что, получив штамп, она заняла своё уютное место в экономике. Она победила. Он принадлежит ей и никуда не денется. Ну-ну.



Она даёт, он берёт

Разницу в сексуальности мужчин и женщин сильно преувеличивают.

Да, у нас разные гениталии, гормональный фон и другие объективные факторы (физическая сила, беременность), которые делают женщин в целом осторожнее и разборчивее в плане секса, но экономика до абсурда раздувает эту разницу.

В сексуальной экономике, если женщина часто раздаёт секс бесплатно или просто позиционирует себя так, она теряет право запросить за него цену (даже если эта «цена» — человеческое обращение) или отказать в нём в принципе. «Давала им, значит, должна дать и мне, чем я хуже?»

А мужчинам внушают, что они должны брать секс, а если им его не дают, это намекает на их несостоятельность. Если не дают, значит, нечем «заплатить». В спорах про объектификацию женщин в противовес отфотошопленным моделям любят приводить картинки столь же отфотошопленных мускулистых парней. Мол, вот, тоже объектификация. Проблема с этим сравнением в том, что оно в корне неверное. Внешности мужчин приписывается куда меньшая ценность, чем внешности женщин.

Но объектификация мужчин тоже есть. По признаку толщины кошелька.

Это давит на психику (так же, как клеймо «шлюхи» давит на женщин) и воспитывает поколения мужчин, уверенных, что должны вкалывать, чтобы купить то, чем все и так хотят заниматься, и такими «покупками» что-то кому-то доказывать.

Вывод?

А вывод тут простой: не играйте. Потому что от внушения женщинам, что их естественные желания порочны, а мужчинам — что они должны «покупать» секс, в конечном итоге не выигрывает никто.