Руслан Гринберг: «Не очень понятно, откуда придет счастье…»
Руслан Гринберг, директор института экономики Российской Академии наук, на Фестивале прессы «Вся Россия» в Дагомысе (Сочи) рассказал журналистам о состоянии российской экономики. На его выступлении был аншлаг, люди сидели на подоконниках, отказавшись от солнца, пляжа и температуры воды в 26 градусов. После лекции Руслан Гринберг ответил на вопросы «Капиталиста».
— Сейчас отзывают лицензии у банков, это уже банковский кризис или «всего лишь» чистка Центробанка?
— У меня ощущение, что государство хочет сократить количество банков. Чтобы банковская система была более управляемой. Это, может, было бы и хорошо. Мы сейчас платим за хаос девяностых. С самого начала нельзя было допускать такого, когда каждый, кто хотел, получал лицензию на банковскую деятельность.
Но и кризис есть. У банков растут объемы просроченных кредитов. Ни люди, ни фирмы не могут платить. Так что это смешанная история. Есть и третий фактор – существует неравенство перед законом, и есть фирмы, которые хотят завладеть банком. И в этом участвуют власти. Все банки, кроме, может, пяти или десяти первых, находятся под обстрелом.
— Развивающаяся в эти дни ситуация с «Трансаэро» – насколько она может быть катализатором больших экономических проблем?
— Я думаю, ни на сколько. Это нормальный капитализм. Мне только странно, почему «Трансаэро» довело дело до такого. Это была хорошая компания. Ее много раз награждали за лучший менеджмент… Вообще говоря, страна у нас покрыта монополиями. Это всегда плохо. Может, только в общественном питании у нас нет монополии в Москве. Когда есть монополия, достаточно сауны пять на пять, чтобы договориться. А в ФРГ надо будет сауну километр на километр, чтобы собрать всех участников какого-либо сектора рынка. Т.е., договориться не получится. У нас везде картели и монополии. Но есть важная деталь. Мы живем в глобальном мире. Мир открыт, и в нем действует процесс централизации и концентрации капитала. Там гиганты. Например, «Боинг»- это тоже монополия, он главный в Америке, но он не монополия в мире. Сейчас, похоже, дело идет к тому, что «Аэрофлот» станет ужасным монстром. С одной стороны это плохо, но для издержек и для борьбы с другими монстрами в мире это хорошо. В нормальном государстве большая ответственность ложится на органы антимонопольного регулирования.
— Но в России они же не работают.
— Но это не говорит о том, что они не должны работать. Если у нас корпоративное государство, то, конечно, у нас есть проблемы. Государство должно регулировать тарифы, если нет конкуренции – вот простой принцип.
— А маневры с пенсионными накоплениями, замораживание – это что?
— Я считаю, что было глупостью раздавать эти деньги частным страховым компаниям. Государство берет обязательство, оно будет вам платить. А эти ребята… Они вкладывали туда, куда не надо. Как демагогия – у нас длинные деньги как в Америке! – это нормально. Но какие длинные деньги в России? Все живут сегодняшним днем. В России некуда вкладывать, и это тоже проблема. Это основная природа паралича инвестиционной активности.
— У нас в крае разработан проект закона об особо значимых аграрных территориях. Он придуман еще в 2008 году, и вот сейчас прошел «нулевые» чтения в Общественной палате России. Этот законопроект создан под Алтайский край – чтобы денег из бюджета вытянуть. Этот хорошо или плохо, если каждый регион придумает про себя закон?
— Я думаю, в конечном итоге, плохо. Если эти проекты нескоординированы, то плохо. Если каждый Регин выторговывает себе преференции, то они перестают быть преференциями. А во время теперешнего кризиса это тем более катастрофа. Но правительство, к сожалению, благосклонно относится к таким проектам.
Приезжает губернатор, рассказывает всякие ужасы и ему дают деньги. Хотя здесь есть проблема: если покажется, что у тебя совсем плохо, значит, не справляешься. Не годишься. Здесь очень все тонко. Губернатор с одной стороны должен показать Кремлю свою незаменимость, а с другой – показать, что нужны деньги, чтобы все было еще лучше.
Все решается в Москве. Это позор для XXI века. Но с другой стороны, я не определился, что хорошо для России: президент? А, может, лучше парламентская республика? В России, когда вы много даете свободы, начинается сепаратизм, но когда вы все забираете себе, получается вообще катастрофа: никто ничего не делает, только все ждут указаний от «царя». Как сейчас. Говорят, есть такой выход: пусть будет президент. Назначать губернаторов, но на муниципальном уровне выбирать. Чтобы люди чувствовали, что они имеют значение, ощущали включенность в процесс управления.
— На ваш взгляд, есть сейчас экономическая опасность, которая на данный момент недооценивается?
— Я думаю, самая большая экономическая опасность – это обнищание населения. Это и для власти опасно, и для страны в целом. По инфляции, по сокращению хозяйственной активности. Недоверие никому, кроме первого лица – пока. Все это может привести к тому, что придется прибегнуть к рационированию.
— Карточки ввести?
— Да. Это очень возможно, и я думаю, что это может быть правильно.
— На прошлой неделе обсуждали карточки и прогнозировали, что их придется вести на 20 миллионов человек.
— Есть разные способы поддержки. Если бедных очень много, то лучше поддерживать цены на низком уровне и субсидировать торговлю из бюджета. А если мало бедных, то лучше им доплачивать, чтобы они могли купить. Тенденция такова, что придется субсидировать. Выбрать около десяти продуктов и на них держать цены.
— На самом верху есть понимание экономических проблем и того, что эти проблемы могут стронуть доминошный ряд? И если есть, то у всех, или там одни группировки пытаются до ВВП донести информацию, а другие их не пускают?
— Влиятельные люди «при дворе» принадлежат к двум группам, которые конкурируют. Одна, либеральная, вокруг Медведева, другая против него. Первые – это, например, Шувалов, Дворкович. Вторые – это, условно говоря, Сечин, Чемизов. Путин пытается «модерировать»: давать слово каждому и балансировать между ними. Но как долго это будет продолжаться?..
— А Медведев сам что-то решает? Или он декоративная фигура?
— Хороший вопрос. Я думаю, скорее, второе.
— Но тогда вся эта архитектура — когда кто-то за него, а кто-то против, — она тоже декоративная, имитационная.
— Ну да. Конечно. Но у нас все же не Северная Корея. Существуют разные течения, и они довольно откровенно себя сейчас ведут. Это борьба за царя, но еще и мировоззренческий конфликт. Что делать? Идти назад в мобилизационную экономику или пытаться оставаться в рамках европейской традиции?
— К вопросу «что делать» — Путин в ООН договорился хоть о чем-то хоть с кем-то?
— Это у него надо спросить. Я думаю, он дал понять, что провалился с Новороссией. Она его сейчас уже мало волнует. Ему надо лицо сохранить, чтобы были отменены санкции, потому что они сейчас очень мощные. Европа готова к отмене санкций. Но должно быть достигнуто политическое урегулирование. А это значит: украинцы должны взять границу под контроль, провести выборы. Политически и территориально ситуация должна вернуться к 2013 году. Про Крым Европа пока готова забыть, но в остальном… Крым – это очень контрпродуктивно. Ощущение, что нас никто не любит, и мы должны готовиться к войне – это глупо.
Еще пару лет назад я был убежден, что рано или поздно Россия пойдет по западному пути, потому что действует система Три Д: Дети, Деньги, Дома. У тех, кто принимает решения в России, дети, деньги и недвижимость в тех странах, которые они ругают. Я считал, что это гарантия. Но нет, оказывается, можно Кузькину мать показывать, ругать Америку, имея детей, деньги и дома в Америке. Это комплекс неполноценности в одном флаконе с манией величия. Таково наше восприятие мира сегодня. Поражение 90-х – большая травма. Крым и Донбасс имели значение – народ действительно был счастлив. Но как долго это продлится?
У России мощный иммунитет – огурчики помидорчики… Доллары… По разным подсчетам около 80 миллиардов долларов у россиян «в матрацах». Выживать можно. Даже в «тучные годы» 80 процентов не жило, а выживало. Средний класс сейчас сужается — меньше стали ходить в рестораны…
— А на самых наших верхах рассматриваются варианты экономической перестройки – поблажек предпринимателям, снижения налогов?
— Сейчас нет. Проблемы бюджета очень велики. А они не хотят заниматься долговой экономикой. Надо брать в долг – внутри, где получится.
— Внутри – облигации продавать, как в СССР продавали облигации трехпроцентного займа?
— Конечно.
— А народ даст денег под это?
— Если хороший процент и не обманывать, то даст. Наш народ быстро забывает, что его когда-то обманывали. Жадность перевешивает страх в какой-то момент.
— Есть благоприятный прогноз для нашей экономики?
— Есть.
— В чем он заключается?
— Если Китай восстановит свою экономику и спрос на ресурсы возобновится в прежних объемах, то у нас все снова будет хорошо.
— То есть, мы должны надеяться на Китай? А на себя?
— На себя нам нечего надеяться. Нынешний тупик – он и экономический, и политический, и культурный, и мировоззренческий, какой хотите. Не очень понятно, откуда придет счастье…
журнал
что там было хорошего? 
, другое Шатун 
