КОФЕЙНЯ (часть 6)

. Страна, изможденная войнами, мором и голодом (средство, конечно, опасное, но зато — великолепное!), и пикнуть не смеет под угрозой чеки и так называемой армии, которые, поверьте, нами довольны, потому что приласкать преторианцев и гончих собак, насытить их по горло всякой всячиной — это наш революционный долг.
Да, забавная комбинация эта самая ваша Русь! Мы и сами часто диву даемся, глядя на ее пресловутое «долготерпение»… Черт знает, что делаем, а все благополучно сходит с рук, как будто бы все так и надо. Ну, конечно, Леонтьевский переулок Урицкий, Володарский, пуля в Ленина, убийство Воровского, кой-какие там восстания, но, право же, это пустяки, дешевка, а не серьезные издержки революции... Но объясните мне совершенно другое: ведь, почитай, нет в России ни одного дома, у которого мы прямо или косвенно не убили мать, отца, брата, дочь, сына или вообще близкого человека, и… Феликс спокойненько, почти без всякой охраны пешочком разгуливает (даже по ночам: помните, как мы однажды встретили его около Манежа?) по Москве; а когда мы ему запрещаем подобные променады, он только смеется презрительно и заявляет: «Что?? Не посмеют, пся крев!..»
И он прав: не посмеют… Удивительная страна!
Вот вы все бормотали мне своим исступленным шепотком о церкви да о религии; а мы ободрали церковь, как липку, и на ее «святые ценности» ведем свою мировую пропаганду, не дав из них ни шиша голодающим; при Г.П.У. мы воздвигли свою церковь при помощи православных попов, и уж доподлинно врата ада не одолеют ее; мы заменили требуху филаретовского катехизиса любезной моему сердцу «Азбукой коммунизма» закон божий — политграмотой, посрывали с детей крестики да ладанки, вместо них повесили «вождей» и постараемся для Пахома и «низов» (mundus vult desipi — ergo decipiatur открыть мощи Ильича под коммунистическим соусом… Все это вам известно и… что же?
Дурацкая страна!
Что же касается почтенного обывателя, то он, дело известное, трус, шкурник и цепляется за нас из боязни погромов, анархии, которые чудятся его паршивой душонке и которые действительно настанут, если нас, чего доброго, чудом каким-то прикончат. Но народ, народ??
«Народ безмолвствует»… И будет молчать, ибо он, голубчик, не «тело Христово», а стадо, состоящее из скотов и зверей. Сознаюсь вам теперь в том, что однажды рассказанная мною история — не анекдот, как я тогда уверял вас, а самый настоящий факт: клянусь… Не понимаете, о чем я говорю? Забыли? А вот о чем: Ленин действительно изрек, что он боится, как бы ему в шутку не подсунули на подпись декрет об обязании всех граждан обоего пола в определенный срок целовать его на Красной площади в срамное место; он, по рассеянности, подмахнет этот указик, и вся страна станет… в очередь, да еще, добавлю я, появятся и такие, которые (не только сменовеховцы, но и поприличнее!) найдут в этом акте величайщую государственную мудрость, причем, конечно, Демьян Бедный и Валерий Брюсов разразятся гимнами, а всякие профессора и академики из бывших людей, просто так, за бесплатно, от избытка собственной подлости, завопят о гениальности, об новом откровении обожаемого «учителя»!.. Ну, что ж, очевидно, так и надо, и государство не есть какая-то там «нравственная идея», как поучали меня в Московском университете, и не станет «Civitas Dei» как полагает ваш любимец, а, извините, нечто вроде чертова болота, где один класс непременно и с наслаждением душит другой, изредка снисходя до временного компромисса. А «человек» — это вовсе не звучит так гордо, как думает блаженный Максимушка, который, несмотря на свои петербургские гадости (кормление ученых при помощи господ Родэ: мы еле замяли скандал в сем «родэвспомогательном» учреждении!), невзирая на московские истерики и заграничное юродство, все-таки остается нашим босяком и посылает Ильичу свои запоздалые поцелуи… Нет, человек — это страшная сволочь, и нам с ним — хлопот полон рот, особенно теперь, когда, вместо того, чтобы голодать во имя будущего, он, черт его подери, изредка брыкается, заставляя нас тратить много сил, а главное — золота, на его околпачивание и на ежовые рукавицы.
Человек? Вне нашего ордена нет никаких человеков, а есть только «вриды», т. е., если вы уже забыли наш «великий русский язык», — временно исполняющие должность сих существ.
Но ничего, сойдет, все сойдет, раз палочка и все командные высоты коммунистического отечества находятся в наших малопочтенных, но крепких руках…
Да, Россия, народ, которых вы никогда не понимали в своем сахарном идеализме, принадлежат нам: только мы да еш, е, может быть (как это ни странно!), самые крайние правые, разные Говорухи-Отроки, только мы разгадали русский сфинкс…
«Народ безмолвствует» и… несет налоги: что и требовалось доказать.
Заговорит? Восстанет? Разин? Пугачевщина? — Заставим умолкнуть, утихомирим, дадим ему «рапem et circenses» наконец, перепорем, перестреляем хоть половину страны, не щадя ни детей, ни стариков!..
Ну-с, а если не удастся, и мы все-таки загремим, то… скажите, пожалуйста, что мы теряем? Те, кто нам действительно нужны для дела мировой революции, останутся целы, ибо исчезнут они вовремя; а сотни тысяч живого материала, «низов», ягнят российского коммунизма… подумаешь, какая важность: этого добра нам не жалко ни капельки, а чем страшнее и ужаснее будет реставрация и въезд на белом коне нового «царя», тем скорее мы вернемся (такова диалектика истории!), вернемся, и тогда… не уставай, Феликс, работайте Лацисы и — «патронов не жалеть»!!
Да, терять нам почти что нечего: Россия далась нам даром, еще с приплатой, а уйдем из нее, если уйдем, с такими богатствами, на которые можно купить полмира и устроить социальную революцию на всех планетах и звездах Солнечной системы. Подполье нас не пугает: не новость, и в нем есть свое обаяние для масс, а, повторяю (приятно повторить!), средств у нас — без конца, причем, на всякий пожарный случай, они давным-давно находятся за пределами досягаемости тех, у кого их отняли…
Ах, впрочем, к чему эти мрачные мысли: «нам всегда везло и будет везти!»
А русская свинья-матушка, которая терпеливо пролежала три столетия на правом боку, с таким же успехом пролежит еще дольше — до прихода Мировой Социальной Революции и на левом боку: на то она и свинья…
Теперь вам ясно, что я хочу выпалить? Нет еще? Фу, какой же вы на самом деле — дурак! Не ясно? Ну, в таком случае, получайте… на Россию мне наплевать, слышите вы это — наплевать, ИБО Я — БОЛЬШЕВИК!!
(Печатается по публикации журнала «Наш современник», М 8 за 1990 г.)