Что такое эзотерика? (часть 6)

В ответ на: Ладно! Там видно будет!

В ответ на: И не бойся экспериментировать

В ответ на: Мария! что реально нападают?
может просто подходят посмотреть?

В ответ на: как сказал Алхимик, или это была фигура речи?

В ответ на: а так то не трать энергию на разборки.

В ответ на: — после смерти ничего нет…

В ответ на: здесь продвинутые люди. опускаться до уровня астральных собак ..

В ответ на: Стирать получается легко. Это сродни методам НЛП, когда человека надо представить маленьким или смешным. Тогда отношение к нему сразу меняется.
Пока мое стирание уничтожает только связи с человеком. Но это как-то мало. Буду экспериментировать дальше, чтобы стереть самого человека или его часть.

В ответ на: Тебе не просто как хищнику нужно одним ударом убить.

В ответ на: У него в отличии от тебя бесконечное количество вариантов.

В ответ на: Так ведь 50 на 50 - либо убью, если Бог позволит, либо нет, если я не права!

В ответ на: Он только любить умеет. А любовь ответная куда сильнее чем безответная. Ты своими 50% ему в любви призналась, предоставив право выбора.

В ответ на: У меня тоже одновременно сценарий появился!

В ответ на: Ты про таракана или про Чубайса?

В ответ на: молодец! респект

В ответ на: интересной особенностью является то что ежегодно 8 марта в Мексике, возле озера Катемако, проходит конгресс колдунов и ведьм, на котором собираются все те, кто обнаружил в себе магические способности.

В ответ на: Надо будет на следующий год слетать на шабаш! Посмотрю уровень собравшихся

В ответ на: про рыжего. он два в одном.

В ответ на: Каждому живому существу была дарована сила, если оно того пожелает, искать проход к свободе и пройти через него

В ответ на: Подрастает ребёнок — тоже дурачок; если заплачет, безделкой угомонят, игрушкой развеселят. Кажется, ведут его в царство утех, а на самом деле — в рабство бед. Когда же наконец у него откроются глаза духа и он поймёт, сколь жестоко обманут, оказывается, он уже бесповоротно залез, по уши увяз в грязи, из которой и слеплен. Что тут делать? Топчи её, барахтайся, старайся как-нибудь выбраться. Да, я убеждён, что без этой вселенской плутни никто не пожелал бы и вступить в наш полный обманов мир, мало кто согласился бы войти в жизнь, если бы знал, какова она. Ну кто, зная о ней всё, захотел бы попасть в этот мнимый чертог, а на деле — острог, и терпеть столь многие и различные страдания? <...> О, природа знает, что делает, человек же не знает, что получает. Пусть тот, кто тебя, жизнь, не изучил, тобою дорожит; но человек, тебя постигший, предпочтёт, чтобы его переместили сразу из колыбельки да в могилку, из пелёнок да в пелены. При рожденьи мы плачем — верное предвестье наших скорбей; хотя счастливчики и рождаются в сорочке, участь ждёт их незавидная, и трубой, под звуки которой человек-царь вступает в мир, служит его же плач — пророчество, что всё его царствование будет полно скорби. И может ли иною быть жизнь, что начинается пол вопли матери, её дающей, и под плач дитяти, её получающего?
Хоть знания нет, зато есть предчувствие бед; дитя их ещё не сознаёт, но предугадывает.

В ответ на: Подчиненность души космическим силам обусловлена тем, что на самом деле она является порождением этих космических сил. Это их эманация; и положение этой страдающей психе или того, что с ней связано, является частью положения духа в космосе. Космос здесь представляет собой демоническую систему – "нет части космоса, свободной от демонов" (С.Н. IX. 3); и если душа служит представительством космоса во внутренней сущности человека, если через душу сам "мир" проявляется в человеке, то внутренняя сущность человека выступает естественной сценой демонической деятельности, а он сам подпадает под игру сил, которую не может контролировать.
Эти силы могут рассматриваться как действующие извне, но они могут так действовать, потому что у них есть двойник в самом человеческом строении, готовый подвергнуться их влиянию. И они, имеющие могущественного главу, выступающие против божественного влияния, изолированные как космическая система, происходят из запредельной сферы и, развившиеся как внутренний дух, являются психе. Следовательно, естественное состояние человека – быть жертвой чуждых ему сил, которых еще так много для него, и требуется чудотворное пришествие Знания извне, чтобы дать возможность заключенной в темнице пневме обрести себя.
"Те, кто просвещен в своей духовной части лучом божественного света – и они есть, но их немного – от этих демонов воздерживаются... все другие ведутся и влекутся в своих душах и телах демонами, любящими и лелеющими свои деяния... Все это земное правление демонов осуществляется через органы наших тел, и это правление Гермес называет "гемарменом" (С.H. XV. 16)."
Каждый человек, так объясняет текст, от рождения одержим своим демоном, которого может изгнать только мистическая сила или молитва после усмирения всех страстей. В этом опустошенном состоянии душа объединяется с духом как невеста с женихом. Душа, которая не достигает таким образом Христа, остается "демонической" и становится обиталищем "змей".
В противоположность гордой и в чем-то поверхностной самонадеянности стоической психологии Я как полного хозяина в своем собственном доме, получающей полное знание того, что есть и что будет, ужасающий гностический взгляд смотрит на внутреннюю жизнь как на пропасть, из которой поднялись управлять нашим бытием темные силы, не управляемые нашей волей, так как сама эта воля является инструментом и исполнителем этих сил.
"Что есть Бог? неизменное благо; что есть человек? неизменное зло" (Stob. Eel. I. 277. 17). Предавшаяся демоническому вихрю собственных страстей, безбожная душа кричит: "Я горю, я в огне... несчастную, меня пожирают злые, что обладают мной" (С.Н. X. 20), но: "духовная часть души свободна от покорения демонами и готовится постигнуть Бога в себе" (С.Н. XV. 15).

В ответ на: «Почему мы такие бедные, если такие умные?»
Этот вопрос рассмешит любого, хоть немного знающего философию.
Дело в том, что есть «два вида», «две способности» ума - рассудок и разум.
Рассудок имеет дело с известными понятиями, с устойчивыми формами поведения и позволяет своему хозяину успешно совершать практические действия.
Разум способен создавать новое, он связан с нравственностью и с творческим началом; именно он и только он создаёт теоретическое знание, науки и искусства.
И возникает разница в жизненных приоритетах. Талантливый «чистый математик» вполне мог бы стать успешным банкиром, но ему это не интересно. И замечательный литератор вполне сумел бы справиться с обязанностями пресс-секретаря президента - но тогда ему некогда будет писать книги, а он хочет именно этого. А вот обратное почти никогда не возможно - банкир не совершит математического открытия.
Вот почему очень многие великие, знаменитые люди, подлинные творцы были нищими.
Другое дело, что общество может быть организовано так, чтобы плоды разума получали достойное вознаграждение - чтобы людей «высокого ума», теоретиков, государство уважало и хорошо оплачивало результаты их труда.
А если это не так, то вопрос следует задать государству: почему ты такое неразумное, что платишь только за сиюминутное и не думаешь о будущем? Ведь именно теоретическое знание - это необходимое основание технологического и культурного развития. И нет ничего практичнее хорошей теории.
Но для того, чтобы это понять, тоже нужен разум.

В ответ на: Всякое бытие, которое можно отрицать, тем самым и заслуживает отрицания; и быть правдивым значит верить лишь в то бытие, которого нельзя отрицать и которое само истинно и правдиво.
Поэтому правдивый человек сознает, что его деятельность имеет метафизическое, объяснимое из законов иной и высшей жизни и в глубочайшем смысле утверждающее значение; хотя все, что он делает, кажется разрушением и ломкой законов этой жизни. При этом его деятельность должна стать длительным страданием... «быстрейшее животное, которое довезет вас до совершенства, есть страдание».
Мне кажется, что у каждого, кто представит себе подобное направление жизни, должно расшириться сердце и зародиться горячее желание стать таким шопенгауэровским человеком, т. е. в отношении себя и своего личного блага быть чистым и изумительно равнодушным, в своем познавании быть исполненным могучего пожирающего пламени и бесконечно удаленным от холодной и презренной нейтральности так называемых людей науки, высоко поднимаясь над ворчливо раздраженными мыслями, принося всегда себя первого в жертву познанной правде и глубоко сознавая те страдания, которые должны возникнуть из его правдивости.
Правда, он уничтожает свое земное счастье своею храбростью, он должен быть враждебен даже людям, которых любит, и учреждениям, из лона которых он произошел, он не должен щадить ни людей, ни вещей, хотя сам страдает от наносимых им ударов, он останется непонятым и долго будет считаться союзником сил, которые ненавидит; благодаря ограниченности всякого человеческого понимания, он будет вынужден быть несправедливым, при всем своем стремлении к справедливости...
Но быть одаренным или принужденным — это презренные слова, с помощью которых люди хотят уйти от внутреннего голоса, и хула на того, кто вслушался в этот голос, т. е. на великого человека; именно он меньше всех позволяет одаривать или принуждать себя. Не хуже всякого маленького человека знает он, как можно взять жизнь с легкой стороны и как мягка постель, в которой он мог бы растянуться, если бы стал обходиться с собой и с своими ближними прилично и на обычный лад; ведь все людские порядки устроены так, чтобы постоянно рассеивать мысли и не ощущать жизни.
Почему же он так сильно хочет противоположного, т. е. непременно ощущать жизнь, — а это значит — страдать от жизни? Потому, что он замечает, что его хотят обмануть относительно его самого, и что существует некоторого рода заговор, чтобы выкрасть его из его собственной пещеры.
И вот он противится, навостряет уши и решает: «я хочу принадлежать самому себе!»
Лишь постепенно он начинает понимать, как страшно это решение. Ибо отныне он должен спуститься в глубины бытия, с рядом необычайных вопросов на устах: зачем я живу? Какой урок могу я взять от жизни? Как я стал тем, что я есть, и почему же я страдаю от этой моей природы?
Он мучится и видит, что никто так не мучится, что, наоборот, руки его ближних страстно протянуты к фантастическим событиям, разыгрывающимся на политической сцене, или что они сами разгуливают в сотне масок, переодетые юношами, мужами, старцами, отцами, гражданами, священниками, чиновниками, купцами, суетливо озабоченные своею общею комедией и нисколько не думая о себе самих. Все они на вопрос: зачем ты живешь? — быстро и гордо ответили бы: «чтобы стать хорошим гражданином, или ученым, или государственным деятелем», — и все же они суть что-то, что никогда не может стать иным, и почему они суть именно это? Увы! — это, а не что-либо лучшее?
Кто понимает свою жизнь лишь как точку в развитии поколения или государства или науки, и, следовательно, хочет целиком принадлежать к процессу становления, к истории, тот не понял урока, заданного ему бытием, и должен выучить его снова. Это вечное становление есть лживая кукольная комедия, из-за которой человек забывает себя самого, развлечение, которое рассеивает личность во все стороны, нескончаемая игра тупоумия, которою большое дитя — время — забавляется перед нами и с нами.
Героизм же правдивости состоит в том, чтобы в один прекрасный день перестать быть его игрушкой.
В становлении все пусто, обманчиво, плоско и достойно нашего презрения; загадку, которую человек должен разрешить, он может разрешить лишь в бытии, в бытии таким, а не иным, — лишь в непреходящем. Теперь он начинает испытывать, как глубоко он сросся со становлением с одной стороны, и с бытием — с другой; чудовищная задача восстает перед его душой: разрушить все становящееся, осветить все ложное в вещах.
Он тоже хочет все познать, но он хочет это иначе, чем гётевский человек, не ради благородной изнеженности, чтобы сохранить себя и усладить многообразием вещей; напротив, себя самого он первого приносит в жертву. Героический человек презирает свое благополучие и злополучие, свои добродетели и пороки и вообще измерение вещей меркой своей личности, он ничего не ждет больше от самого себя и хочет во всех вещах увидеть эту безнадежную их основу. Его сила лежит в самозабвении; и если он вспоминает себя, то он смотрит на себя с высоты своей великой цели, и ему кажется, что под собой и позади себя он видит неприметную горку шлака. Старые мыслители всеми силами искали счастья и правды — а никогда человек не найдет того, чего он ищет — гласит злое правило природы.
Созерцателю чудится, что он только что просыпается, и что вокруг него еще лишь реют облака исчезающего сна. Этим облакам тоже суждено когда-либо рассеяться; и тогда настанет день.

В ответ на: Захочет ли какой-либо здравомыслящий человек, проживший достаточно долгое время и размышлявший о значении человеческого существования, снова заняться этой скучной жизненной игрой не то что на прежних условиях, но вообще на каких бы то ни было?

В ответ на: Вверь себя Логосу – и удали от себя скотство. Ибо животное являет то, что не имеет разума. Ведь многие думают, что у них есть разум, но если ты посмотришь на них внимательно, их речь оказывается скотством... Не будь мертвецом, чтобы не попрали они тебя. Будь человеком! Твоя сила в помышлении, и этим ты победишь их.