Показать скрытый текстМагазин работал с семи утра и Галюсь уже была на месте.
-Галюсь! Галюсь! Я кажись щенка нашёл! Вот выбросили.
-Ну нашёл и нашёл, чего ты его сюда приволок? Тащи к себе.
-Дык холодно же! Простынет. Давай я тут у тебя хоть посмотрю кого нашёл.
-Ой, но довай сюдой, в подсобку, да тужурку свою вонючую скинь, тут оставь, кудой ты в махазин попёрси? У мной продухты тут. Но Галюсе уже самой было интересно чего там нашёл Трофимыч.
В подсобке правда амбре было вряд ли лучше, чем на помойке, но Трофимыч спорить не стал. Он подумал о собачке , почему то думал, что в коробке возится и шебуршит маленький песик, может ей неприятно будет помоечный аромат от “мусорки”. Он торопливо одной рукой скинул куртку и бросил куда то на пол к ногам, и заторопился, мелко семеня ногами, за Галюсей.
-Вот тебе: Галюсь отодвинулась от стола в грузчицкой раздевалке, давая проход. С одной стороны был колченогий стол с тумбой из старого офиса, с другой полраздевалки занимала своей необъятной статью завмаг Галина Васильевна, божьей милостью ветеран торговли.
Трофимыч суетясь поставил коробку на стол, прихлопнул ногой дверь раздевалки, и два любопытных носа склонились над приоткрывшейся крышкой.
-Да это не щенок! Ты где взял? Сдавленным голосом прошептала завмаг.
-Галюсь! Богом клянусь - банки из бака вытаскивал. Там и нашёл!
-Ой какая! Да что же это я, надо руки помыть, ай, иди Трофимыч руки помой срочно! И чайник поставь - вон стоит.
Галюся одним заученным годами пестования своих деток движением, стараясь не касаться руками участков кожи, правую руку под перепеленутое тельце, левую подсунула под шейку, перехватив шейку большим и указательным и придерживая затылок и вынула малыша из коробки.
-Пресвятая Богородица, да это ж ..
-Ну ка быстро в магазин: там у кассы одеяло лежит и памперсы захвати, да большую пачку не хватай - бери поменьше и подешевле - у меня зарплата маленькая.
-Ой! Сейчас, сейчас”, совсем ошалелый Трофимыч ломанулся в зал , больно наткнувшись на телегу и расшвыривая пустые деревянные ящики..
“Так: памперсы, одеялко. Что еще?” Трофимыч совсем опешил и ничего не соображал
“Как же так? Я думал : собачка”
-Галюся : вот...
Галина Васильевна качала ребенка, тихо напевая что-то и ничего не слышала. Младенец покряхтывал и ворочался, пытаясь вытащить ручки из плотно перепеленувшего тельце одеяльца и пытался дёргать ножками. Услышав шум, малыш дернулся и затих. Это привело Галюсю в чувство, она посмотрела на Трофимыча:
-Принес? Давай сюдойю. Ох ты маленький..
Пока Галя держала малыша, под её руководством Трофимыч расстелил на столе принесённое одеялко, достал воды, чистых тряпок из шкафчика уборщицы, налил в миску подогретой воды, чуть плеснув холодной из-под крана, чтобы не слишком горячая. Галя положила ребенка и начала разворачивать одеялко. Ребенок, почувствовав к себе внимание. Громко гукнул, скуксился, и испустил иерихонский вопль.
-Девочка - вздохнули оба в один голос.
-Слушай сюдой: ты сам не найдешь, малышка хочет кушать. Я пойду за молочной смесью и сосками, а ты внимательно смотри и не давай ей никуда дёргаться.
Пока Галюся это говорила, руками, привычно помнящими своё дело, быстро протёрла ребенку животик,ножки, ручки, обкаканную попку, собрала старую пеленку в желтых какашках и кинула в угол, обтёрла влажной тряпицей и завернув в принесённое Трофимычем одеялко, положила обратно в коробку.
-Ты чего её в гробик?
-Молчи, дурак старый! Какой тебе “гробик? Это люлька. Все равно пока положить некуда. Ты её не удержишь.
Почувствовав “волю”, освобожденая от пелён малышка всячески крутила ручками и категорически мешала запеленанию. “Аккомпанимент” ожившего от свежего воздуха малыша временами затихал до покряхтывания, то опять глушил уши децибелами с новой силой.
-Здоровая какая. Ишь как кричит - пожарную тревогу включать не надо. На держи старый. Я счас вернусь.
Галюся сунула коробку с вопящей девочкой на колени Трофимычу и побежала в зал, за углом в тёмном коридоре задела рассыпанные Трофимычем ящики, громко матюкнулась, обозвав Трофимыча старым чёртом и неуклюжим оборванцем. “Чтоп тебе ноги пересушило” и скрылась в глубинах детского отдела.
Трофимыч смотрел на маленькое сморщенное “старушечье” личико с пузырящимися слюнями. Перекошенный в крике ротик и не мог отвести глаз.
“Как ты сюда попала, крошка?” Трофмыч коленями качал импровизированную люльку, но это никак не помогало. Впрочем в крике малышки появились волны в такт покачиваниям Трофимыча. Девочка что то копошилась ручками под одеялом. Глазки ее были крепко зажмурены, а ротик не закрывался вообще.
Пришла Галюся: “Трофимыч. Уже магазин пора открывать” Она составляла коробки , пакетики на стол. ”Ты потерпи еще чуток я магазин открою и приду”. Трофимыч только кивнул.
В Зале был какой то шум. Вернулась Галюся с Элеонорой Фёдоровной , директором магазина. Мелькали лица продавщиц. Галюся профессионально развела молочную смесь в сполоснутую кипятком бутылочку, попробовала, причмокнув пару раз, и, сев рядом с Трофимычем, деловито отобрала у него коробку с младенцем. Легко прицелившись, как медсестра шприцем, воткнула соску в открытый в крике ротик. Почувствовав что-то во рту малышка скривилась и попыталась вывернуться.
“Боже мой. Она совсем не умеет кушать.” Сжав соску двумя пальцами Галюся надавила и теплая струйка молочка прыснула в ротик девочке. Девочка замерла. Почмокала и обхватила губами пальцы
“Ош ты голодная какая - были б зубы - съела бы меня” Улыбнулась Галюся вслух.
Некоторое время ушло на то, чтобы заработал сосательный рефлекс.
В комнату вошел капитан полиции:
-Кто нашел ребенка?
Трофимыч встал:
-Я нашел.
Капитан деловито пододвинул свободный стул к столу. Положил аккуратно папку , достал бланк.
-Документы есть?
Трофимыч сунул руку во внутренний карман “презентабельной куртки” и достал из глубокого внутреннего кармана завёрнутый в тряпицу обмусоленный паспорт.
-Так: Нечаев Сергей Трофимович. 1969 года рождения. Прописан … улица Бубонева дом 17 квартира 94. Проживаете там же?
-Вы понимаете. Я не проживаю там же. Я тут живу. На улице. В Заречневом переулке.
-Капитан, это местный бомжик. Лет 7 уже тут живет - в проеме каморки мелькнула физиономия постового.
Капитан, слушая тихий рассказ Трофимыча “по обстоятельствам” записывал на бумагу короткую историю найдёныша.
-Почему по прописке не проживаете?
-Так не могу я там жить. Была у меня жена. Развелись. Она вышла замуж, а потом авария. Она с мужем погибла. Квартира была на ней. Всё досталось родственникам её последнего мужа.
-И давно ты так?
-Да лет 8 уже. Вы, капитан обо мне не беспокойтесь. Я тут хорошо живу. Жить у меня есть где здесь и люди вокруг добрые. А девочку куда сейчас?
-Сейчас скорая приедет, доктора решат.
Капитан что то писал молча. Потом взял другой лист, и стал переписывать туда с первого листа. Писал долго.
Девочка. наевшись, уснула под мерный гомон голосов вокруг.
-Как девочку назовёшь?
-Кто? Я?
-Ты, ты: кто тут у нас Ангел-спаситель?
-Ой, я даже не знаю. Никогда не думал... Жену мою покойницу. Мир праху её Машей звали.
-Машей говоришь? Ну пусть будет Маша. Так и запишем.
Приехала скорая. Толстая тётка доктор осмотрела младенца, что-то писала в своих формулярах. О чём то тихо говорила с капитаном. Ребенок что то пискнул в ответ на фонендоскоп, но опять уснул. Врачиха поговорила с Галюсей.
Трофимыч сидел как дубом стукнутый и ничего не соображал от свалившихся на него переживаний. Одна только мысль у него стучала в голове “Маша. Машенька" Морщинистое лицо младенца накладывалось в памяти на лицо жены, бордовая коробка сливалась с красным закрытым гробом бывшей супруги. Крупные слёзы катились из , казалось давно пересохших глаз.
Врачиха вернула паспорт Трофимычу
-Ты слышишь? Он кивнул. В паспорте - адрес. Завтра придёшь ко мне, я тебе документы оформлю.
-Куда девочку?
-Ну куда же - в Дом Ребенка. Она хорошая, здоровая, но ей похоже всего сутки от роду. Если бы не ты - ей бы не выжить. Так что поздравляю, тебя, Папаша. У тебя теперь есть дочка. И усмехнулась, довольная своим мыслям. Веселая искорка мелькнула в ее глазах. Капитан, который собирал свои бумаги. Тоже улыбнулся...
-Ну всё, пошли.
Через 10 минут Галюся сидела с Трофимычем в подсобке. Оба держали стаканы с водкой в руках.
-Я пойду: вздохнул Трофимыч и поставил нетронутый стакан на стол.
Галюся тоже вздохнула, опрокинула стакан, клацнув зубами о край стекла, крякнула. куснула солёный огурец из открытой консервной банки, и молча встав, вышла из подсобки.
Трофимыч посмотрел : в руке он по прежнему держал свой паспорт с торчащими какими то листками бумаги. Он открыл и стал читать:
“Протокол. Об изъятии малолетней Нечаевой Марьи Сергеевны, род. 18 октября 2016 года, г. Москва, мать - не установлена. Отец - Нечаев Сергей Трофимович..”
У Трофимыча разжались руки и документы выпали, махнув белым лебединым крылом и улетели куда-то под стол. Ноги Трофимыча внезапно ослабли и он медренно опустился на стоявший рядом стул.
“Как так?”
…
Прошло два года.
Трофимыч оформил документы.
Как то так получилось, что люди начали активно вмешиваться в его жизнь, и она стала меняться пугающе быстро, и не сказать что в плохую сторону.
Позади суд о вселении в его квартиру, где у него была теперь своя отдельная комната. В другой комнате жили арендаторы. Он устроился работать грузчиком в том же магазине у Галюси. Пить почему то перестал. Не то чтобы ему было плохо, на здоровье он не жаловался, но к алкоголю стал равнодушен.
В свободные дни он ездил к Маше.
Сегодня у него был свободный день. Сегодня, 18 октября 2018 года у него был особенный подарок.
Он быстро не глядя под ноги поднялся по давно знакомым ступенькам.
“Папа! Папа!” стрекот туфелек ураганом налетел очередным “Чёпиинеёс?”. И влетел на руках к косматой кудрявой бороде. “Аах!”
-Я тебе принес хорошую новость.
-Какуую?
-Мы сегодня пойдем домой.
Скрыть текст