Серёжка родился в рубашке. Четвёртым в обычной колхозной семье. Мама доярка, отец тракторист. Отец любил детей, любил выпить, любил жить. Мать просто любила, как любят женщины. В те короткие промежутки между дойками, огородом, скотиной, готовкой, стиркой.
Хотя семья была не совсем обычной. Она легко поднималась со всем своим скарбом, скарба было не богато, чтобы легко подниматься, и переезжала куда-то далеко: на тучные земли, за яблоками и теплом, к родным русским людям, снова где потеплее.
С Серёжкой близко познакомился, когда пожил рядом. Он был пока самым младшим в семье, я уже старшим братом. Мне он немного докучал, как докучают младшие старшим. Но чем хороша деревня - легко разбежаться. Именно разбежаться, ввдоль улицы, за деревню, в поле.
Сейчас даже и не вспомню, чем именно Серёжка был не мил. Значит пустое. В детстстве тела и души гораздо гибче, легко меняют форму, то отступая, то приближаясь. Вечером, прибегая назад, все вместе, большой семьёй, ели ложками яблочный кисель сваренный бабушкой и разлитый по большим тарелкам, чтобы застыл.
Потом мы вернулись обратно в город. О Серёжке я уже узнавал из писем, подробных деревенских писем, написанных корявым почерком скотницы. С перечислением всех родственников, событий. После него родилось ещё трое детей. Он оказался в самой сердцевине большой семьи. От родился в рубашке, таким везёт.
Сходил в Амию. В деревне, особенно в больших и не богатых семьях не стоит вопроса, служить ли сыновьям в Армии - служат все. Часто это остаётся единственным, что происходит в жизни мужчины вне деревни.
Но Серёжке действительно повезло. На него обратила внимание небольшая московская девушка, что приезжала погостить. И не просто обратила, а взяла его в свои маленькие, нежные ручки и увезла в Москву.
Хотя семья была не совсем обычной. Она легко поднималась со всем своим скарбом, скарба было не богато, чтобы легко подниматься, и переезжала куда-то далеко: на тучные земли, за яблоками и теплом, к родным русским людям, снова где потеплее.
С Серёжкой близко познакомился, когда пожил рядом. Он был пока самым младшим в семье, я уже старшим братом. Мне он немного докучал, как докучают младшие старшим. Но чем хороша деревня - легко разбежаться. Именно разбежаться, ввдоль улицы, за деревню, в поле.
Сейчас даже и не вспомню, чем именно Серёжка был не мил. Значит пустое. В детстстве тела и души гораздо гибче, легко меняют форму, то отступая, то приближаясь. Вечером, прибегая назад, все вместе, большой семьёй, ели ложками яблочный кисель сваренный бабушкой и разлитый по большим тарелкам, чтобы застыл.
Потом мы вернулись обратно в город. О Серёжке я уже узнавал из писем, подробных деревенских писем, написанных корявым почерком скотницы. С перечислением всех родственников, событий. После него родилось ещё трое детей. Он оказался в самой сердцевине большой семьи. От родился в рубашке, таким везёт.
Сходил в Амию. В деревне, особенно в больших и не богатых семьях не стоит вопроса, служить ли сыновьям в Армии - служат все. Часто это остаётся единственным, что происходит в жизни мужчины вне деревни.
Но Серёжке действительно повезло. На него обратила внимание небольшая московская девушка, что приезжала погостить. И не просто обратила, а взяла его в свои маленькие, нежные ручки и увезла в Москву.
БЗ-здох
Таких историй набирается не так уж и много, забыть бы их, как бы было хорошо. Но память, сволочь, помнит всё. Вот чего доброго, так забываешь моментально, а вот что забыть захочешь, так ни за что не забудешь.
