Ответ на сообщение Курящая баба пользователя Ksenia_Strizh
Курение очень вредит, все эти страшные смолы.
Но вы написали о странных женщинах так, будто жизнь - это журнал или мультфильм.
Ну а вот вам женщина-ученый, мальчишечья стрижка, черепаховая оправа, черная водолазка, прокуренный голос, два часа ночи. Ее кабинет полон дыма, полна окурков ее пепельница в виде фаллоса восточного бога, привезенного старым, прошлым мужем-этнологом из далекой экспедиции в страну, где вода на вес золота, где ослики так несчастны...(с) А она все сидит и сидит над формулой в ядерной физике, и ей кажется, что сигарета держит ее мысль. Оставим ее.
Или в те же два часа ночи на другом конце города есть квартира, где запах бессмертников мешается с запахом дыма. За столом на кухне думает старая женщина, одна рука гладит клеенку с вывернутыми цветами, другая носит папиросу от лица к чашке, от чашки – к лицу. Женщина кивает и курит, курит и кивает - обреченно, согласно, смиренно. Она - бывший хирург, и была у нее одна смерть, о которой... Но оставим ее с папиросой, будем милостивы – не ворвемся с цветными плакатами ЗОЖа в ее сложную жизнь, ей еще много терпеть.
Или вот добрая проводница, окрашенная по всем правилам проводниц: белый локон, синее веко, сиреневый рот, а во рту – сигарета, дешевый сорт, а вокруг – синяя мгла и ночь. Она сидит на ступеньке вагона, уснувшего на неизвестной станции, ах, пойти бы вдоль леска да найти бы мужчину-лесника с сильными руками, да остаться бы в его домике, женой лесничего. Ее сын в тюрьме - ребенок дурного, глухого города, где в высоких, некошеных травах бывает грех и где закрыт завод. Оставьте ее, дайте ей докурить...
____________________
Курю ли я? Да, я курю. Мало, потому что я ипохондрик, но никакие плакаты с румяными богатырями, унижающими курильщиц, не заменят мне тайного до стыда счастья – вернуться вечером в темную квартиру, пройти, не раздеваясь, на балкон к осенним звездам, в ночную свежесть, зажечь, как свечу, сигарету, затянуться одиночеством и подумать: «Господи, да все же правильно». И звезды встают в хоровод, и трамваи внизу слагают странные песни, а я на девятом этаже курю свою сигарету, будто творю молитву.
И плевать мне на румяные щеки.
Но вы написали о странных женщинах так, будто жизнь - это журнал или мультфильм.
Ну а вот вам женщина-ученый, мальчишечья стрижка, черепаховая оправа, черная водолазка, прокуренный голос, два часа ночи. Ее кабинет полон дыма, полна окурков ее пепельница в виде фаллоса восточного бога, привезенного старым, прошлым мужем-этнологом из далекой экспедиции в страну, где вода на вес золота, где ослики так несчастны...(с) А она все сидит и сидит над формулой в ядерной физике, и ей кажется, что сигарета держит ее мысль. Оставим ее.
Или в те же два часа ночи на другом конце города есть квартира, где запах бессмертников мешается с запахом дыма. За столом на кухне думает старая женщина, одна рука гладит клеенку с вывернутыми цветами, другая носит папиросу от лица к чашке, от чашки – к лицу. Женщина кивает и курит, курит и кивает - обреченно, согласно, смиренно. Она - бывший хирург, и была у нее одна смерть, о которой... Но оставим ее с папиросой, будем милостивы – не ворвемся с цветными плакатами ЗОЖа в ее сложную жизнь, ей еще много терпеть.
Или вот добрая проводница, окрашенная по всем правилам проводниц: белый локон, синее веко, сиреневый рот, а во рту – сигарета, дешевый сорт, а вокруг – синяя мгла и ночь. Она сидит на ступеньке вагона, уснувшего на неизвестной станции, ах, пойти бы вдоль леска да найти бы мужчину-лесника с сильными руками, да остаться бы в его домике, женой лесничего. Ее сын в тюрьме - ребенок дурного, глухого города, где в высоких, некошеных травах бывает грех и где закрыт завод. Оставьте ее, дайте ей докурить...
____________________
Курю ли я? Да, я курю. Мало, потому что я ипохондрик, но никакие плакаты с румяными богатырями, унижающими курильщиц, не заменят мне тайного до стыда счастья – вернуться вечером в темную квартиру, пройти, не раздеваясь, на балкон к осенним звездам, в ночную свежесть, зажечь, как свечу, сигарету, затянуться одиночеством и подумать: «Господи, да все же правильно». И звезды встают в хоровод, и трамваи внизу слагают странные песни, а я на девятом этаже курю свою сигарету, будто творю молитву.
И плевать мне на румяные щеки.